Зоя Криминская - Второго дубля не будет. Московский физико-технический. 1965—1971

«В каждой бочке затычка» – сказала бы о нем моя бабушка.

В непрерывном потоке его болтовни, которая набивалась мне в уши с утра до вечера, он всегда был на высоте, поучая своих младших товарищей, как надо пробиваться в жизни, как обращаться с женщинами, но в его комнате были умные мальчики (Алешка и Валерка), которые не принимали его трепотню всерьез, и единственный, на которого Ефим, как мне казалось, имел влияние, был Сашка Бугаев.

Тем не менее, любовь зла, полюбишь и козла, а Ефим в общем-то даже и не козел, как задумчиво сказала мне Люся, которой Ефим нравился.

И мы гуляем вечерами по Долгопрудному, фланируем по Первомайской взад-вперед, мозолим всем глаза, стоим ночью перед общежитием не в силах расстаться.

Мы часто пили воду из автоматов без стаканов, Ефим бросал монетку, я подставляла рот под струю, а потом еще и он успевал попить.

Как-то я пожаловалась, что очень липкая от этой воды.

– Так сначала льется сироп, а потом газированная вода, – засмеявшись, объяснил мне Ефим.

В теннис я играла мало, не спорт был у меня на уме.

Ветка удивлялась нашему роману, вспоминала, как она всё шутила по поводу того, что не зря, наверное, Хазанов к нам ходит, что-то ему нужно, и гордилась своей прозорливостью.

Люся, которая была больше в курсе наших отношений молчала, она не очень верила в искренность Фиминых чувств с самого начала, ей казалось, что он не способен сильно влюбиться, что всё это для него игра.

Еще зимой, когда мы с Хазановым только-только начинали встречаться, он рассказывал мне про армию, как ему там плохо приходилось – идешь строем, куда не знаешь, всё тебе всё равно, только вода бежит за шиворот.

Я очень сочувствовала его страданиям, одиночеству и заброшенности и пересказала его рассказ о жизни в армии Люсе. Мудрая Люська засмеялась и объяснила мне:

– Если хочешь понравиться девушке, первым долгом расскажи ей про свою жизнь в самых черных тонах, чтобы ее разжалобить и вызвать сочувствие.

Но этот, оказывается, избитый прием на меня подействовал.

Чем дольше я встречалась с Ефимом, чем сильнее меня затягивал мутный омут пробуждающихся чувств, тем тревожнее становилось у меня на сердце, я терзалась и жаловалась Люсе, а Люся, на тот момент очень удалившаяся от меня и сблизившаяся с Виолеттой, сердилась:

– Ну, и чего тебе не хватает, гуляешь с парнем, который тебе нравится. Целуешься с ним, и что еще?

– Он не говорит, что любит меня.

– А что говорит?

– Что сильно увлечен, что такого с ним еще не было, что совсем потерял голову.

– А ты?

– А я хочу определенности, хочу, чтобы мне объяснялись в любви и клялись в верности. Ты пойми, я в нем не уверена, у него уже были женщины, а я толком и не целовалась ни с кем до него.

Ночами я плохо спала, утром, едва открыв глаза, я уже с нетерпением ждала встречи с ним, если повезет, то прямо с утра в столовой, а если он проспит, то уже на занятиях; потом вместе на обед, вечерами совместная учеба, после нее прогулки по городу перед сном – мы виделись каждый день, проводили вместе всё время, когда ссорились, то переживали и совсем не могли учиться.

– Ну ладно Зойка, но Ефима-то как захватило, – говорила Виолетта, наблюдая как он бегает под окнами общежития и ждет, когда я вернусь (я обиделась и уехала навестить дядю Борю).

Может, всё бы и обошлось, дотянули бы до лета, там расстались, и видно было бы как быть дальше, но тут, как назло, две никогда не виденные мной тетки Ефима уехали отдыхать, Ефим остался один и всё уговаривал меня зайти к нему. Мне было любопытно побывать там, в убежище, в которое Ефим любил уезжать, оставляя меня одну, и я как-то раз, когда мы гуляли по Москве вблизи от его дома (думаю, место прогулки было выбрано не случайно) зашла, еще ничего не решив про себя.

Эта была большая глупость с моей стороны, но я ему доверяла, он ведь был старше на четыре года и опекал меня, как маленькую. Ничего между нами не произошло, просто не получилось, и я встала перед дилеммой, или надо решиться сойтись с ним, или прекратить всякие встречи хотя бы на время. Ефим стал как безумный, умолял меня еще приехать к нему, ругал за мещанские взгляды, говорил, что он от меня без ума, что нельзя так обращаться с мужчиной, но не звучало главного для меня – я тебя люблю и хочу быть с тобой всю жизнь.

– Это банальности, – говорил он, – разве ты сама не чувствуешь, как я к тебе отношусь.

Экзамены я сдавала как в тумане, физику сдала на четверку, а по математике схватила 2 тройки.

На экзамене по анализу молодой преподаватель задал мне задачку – определить радиус сходимости одного ряда, если известен радиус другого и зависимость членов одного ряда от другого.

Я посмотрела на потолок и написала ответ, решить я не могла, даже не представляла, с какого боку подойти.

– Ответ правильный, – удивился преподаватель, – но где решение?

– Я не знаю, как решать, но зависимость степенная, и раз радиус сходимости одного ряда меньше, чем другого, то значит корень n-ой степени, – объяснила я свои соображения.

Парень вздохнул и поставил мне тройку, с чем я и ушла.

Из письма маме:

Здравствуй, ма!

Через полчаса у меня экзамен и спасти меня может только чудо, если конечно, меня допустят

Так что это письмо вроде посмертное завещения ( я сохраняю ошибки, они показывают, в каком я реально была состоянии)

Не удивляйся на цвет чернил, я налила в авторучку вместо черных синии, вот она и откалывает такую разноцветицу. Бабушка мне тоже давненько не пишет. Очень боюсь, что не допустят, тогда пересдавать на осень, а если еще что-нибудь завалю, то это конец, выгонят из физтеха. Так что письмо это пишу кровью, даже по цвету похоже.

Сейчас письмо не отправлю, а вечером припишу, сдала я или нет. Погода в Москве была отличная, а вчера и сегодня дождь, судьбу мою оплакивает, наверное.

Ну все, иду одеваться, уже без 15 одиннадцать. Будем думать, что фортуна не повернется ко мне задом.

Дописываю через день. Анализ я все же сдала, но на тройку. Можно было вытянуть и на четыре, но не получилось.

Послезавтра сдаем историю, пока мои знания равны нулю, посмотрим, удастся ли все выучить.

Привет дяде Яше

Целую

Твоя Зоя

Не сердись за поездку в Ленинград, мне здесь все так надоело и опротивело, что я собралась и уехала, отдохнула 2 дня. (по истории я получила пять.)

Линейную алгебру, которую я всё же знала прилично, я сдавала молодому азербайджанцу, которого перед этим обругали за то, что он ставит одни пятерки.

– У вас билет, в котором и спрашивать-то нечего, – недовольно буркнул он мне и под этим предлогом поставил мне тройку, хотя я всё ответила. У меня же, как назло, было расстройство желудка, и я не стала спорить, ушла в туалет вместе со своей незаслуженной тройкой и поносом.