Михаил Рицнер - Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии

Другой турист из Америки вообразил по приезде на Святую Землю, что он библейский Самсон – тот самый, который однажды разорвал пасть льву. Кто бывал в Петергофе, наверняка помнит знаменитый фонтан, отображающий это драматическое событие. Так вот, американский турист, возомнивший себя легендарным Самсоном, тоже был очень силен. Решив немного поразмяться, а заодно «навести порядок» у Стены Плача, он принялся упорно и методично двигать каменные блоки, которые «неправильно» стояли. Турист-Самсон был госпитализирован, излечен и отправлен на родину.

Одна польская супружеская пара срочно вернулась домой из Израиля, когда жена перестала спать, стала маниакально наводить вокруг порядок, лизать пол в гостинице и раздавать прохожим на улице воду, говоря, что она превратилась в вино. Женщина практически не выходила из церкви и одержимо молилась. Госпитализация продолжалась около месяца. Выписываясь из больницы, пациентка заявила, что больше никогда не поедет на Святую Землю. Лучшее лекарство от иерусалимского синдрома – это просто уехать из Иерусалима. Начиная работать в «Тальбие», я ничего такого не знал.

«Русские» митмахим

Среди сотен тысяч репатриантов из советской империи прибыли тысячи врачей, в том числе психиатры и те, кто хотел ими стать. В израильском обществе чувствовалась эйфория от долго ожидаемой алии, что подогревало желание помочь новым гражданам хорошо устроиться. К таким израильтянинам относился и профессор Игаль Гинат. Он часто приглашал меня к себе после обеда и просил рассказать о медицине и психиатрии в Советском Союзе. Я, в свою очередь, спрашивал о том же в Израиле. Со временем эти беседы переросли в нечто большее – в тесное сотрудничество и дружбу. Встречались мы и семьями.

Когда первые вновь прибывшие врачи закончили ульпан и получили временную лицензию на врачевание, они, как я когда-то, начинали активно искать себе место для стажировки и специализации. Все желающие врачи приглашались на собеседование с профессором Гинатом, который звал меня в этом участвовать. Его интересовало мое мнение о кандидате, иногда я помогал в качестве переводчика. Первым из большой когорты будущих митмахим «Тальбие» был Алекс Тейтельбаум , затем — Яна Умански , Ирена Финкельштейн , Татьяна Ойстачер , Игорь Кальман , Ольга (Яэль) Ратнер и другие. Это был золотой дождь в Израиле!

Алекс Тейтельбаум – симпатичный парень чуть старше 30 лет – до приезда в Израиль успел поработать заведующим отделением областной больницы, поступил в аспирантуру и работал наркологом где-то в Белоруссии. Не захотел ждать защиты кандидатской диссертации и уехал в Израиль. Мы познакомились в кабинете Гината.

– Я уже получил согласие на специализацию в другой психиатрической больнице Иерусалима и пришел к вам, так как слышал много хорошего о «Тальбие», – объяснил Алекс причину своего визита, держась нарочито самоуверенно для нового репатрианта.

Я тоже побывал в этом кабинете, уже имея ставку в «Эйтаниме».

– Хорошо, расскажите о себе и своем опыте, – попросил Гинат, пристально рассматривая кандидата.

– Ничего особенного: учился, работал, и вот я приехал, хочу стать психиатром в Израиле, и я им стану.

Это было очень характерно для Алекса. Его самооценка зашкаливала, как и моя когда-то, что в некоторых случаях решает все проблемы.

– А почему психиатром?

– Выбор сделан уже давно, – уклонился Алекс от ответа.

– Понятно. К сожалению, в больнице нет открытой врачебной ставки. Для решения этого вопроса понадобится время, затем надо будет пройти по конкурсу, – в директоре говорил медицинский бюрократ.

Гинат «нарисовал» принятую бюрократическую процедуру, из чего следовало, что специальных усилий в случае Алекса он предпринимать не намерен. Однако молодой доктор не был простачком.

– К сожалению, – заметил Алекс, – я через два дня должен начать работать в другой больнице. Я могу потерять ставку там и не получить ее здесь, – резонно пояснил Алекс стоящую перед ним дилемму.

Он перебросил мяч Гинату и предложил ему второй сет.

– Увы, но я ничего не могу поделать в таком случае, – буркнул Гинат и дал понять, что беседа закончена.

Я до сих пор молча наблюдал за происходящим, но был не готов играть эту роль и дальше.

– Доктор Тейтельбаум, будьте добры, подождите в приемной, – вмешался я неожиданно для самого себя.

– Что не так? – спросил Игаль, глядя удивленно на меня после того, как Алекс вышел. Он вернулся в реальный мир и был удивлен тому, что услышал.

– Все так, да не так, – ответил я. – Мне кажется, что такого парня нельзя упускать. Он производит впечатление человека с неожиданно сохранной самооценкой и, возможно, с большим потенциалом. Примешь его – за ним придут другие, лучшие из лучших. Ты ведь можешь взять его на какую-либо ставку временно и без конкурса, но сегодня?

Во мне заговорил бывший главный врач: «если нельзя, но очень хочется, то можно». Я рассказал Гинату, как, руководствуясь этой формулой, я, будучи главным врачом, нарушал бюрократические правила и получал желаемое в интересах больницы и коллектива, как, впрочем, получал и выговоры. Игаль обладал редким для израильтянина свойством – умел слушать других. Он молча меня выслушал, посмотрел на часы, снял трубку и куда-то позвонил. Беседа была короткой. Вторым звонком он попросил Илану вернуть д-ра Тейтельбаума в кабинет.

– Вы можете завтра начать у нас работать, – сказал Гинат как-то обыденно и даже скучно, когда Алекс вошел. – Зайдите утром в отдел кадров и заполните все бумаги. Желаю успехов.

Я был удивлен не меньше, чем претендент на итмахут.

– Спасибо, я так и сделаю, – в тон ему односложно ответил новый доктор «Тальбие», не очень-то понимая, что здесь решилась его судьба, не только врачебная, но и личная…

Алекс успешно закончил специализацию, стал грамотным психиатром, нашел среди врачей свою вторую половину и ныне работает заместителем главного врача психиатрической больницы «Кфар-Шауль» в Иерусалиме. Меня это почему-то не удивляет.

В дальнейшем Игаль Гинат стал практиковать следующую процедуру приема «русских» врачей на специализацию: он посылал их на собеседование ко мне, затем мы встречались у него в кабинете, и в большинстве случаев он доставал ставку и принимал врача в больницу. Профессор Гинат принял много «русских» врачей на специализацию в «Тальбие», чем помог как врачам, так и тысячам их будущих пациентов.

Однажды Гинату сообщили, что в больнице пару месяцев работает уборщиком новый репатриант – психиатр по специальности. Принимали его на работу в отделе кадров, минуя главного врача. Многие медсестры и врачи испытывали неудобства морального свойства, когда встречались с ним. Гинат был очень возмущен, что такое оказалось возможным в «Тальбие», и позвал его на беседу. Доктор-уборщик был старше меня, и я переводил его беседу с директором. Факты, как говорится, подтвердились. Гинат перевел его в санитары. Впоследствии он окончил курсы медсестер и работал медбратом.