Владимир Хомичук - Муха

Она выросла и полюбила парня. Ей так думалось. Но странное дело – вместе с любовью вернулся навязчивый сон. И никак не отпускал. Тома рассказала об этом отцу. Тот предложил проверить свои чувства.

– Но как? – спросила девушка.

– Попробуй не встречаться со своим женихом. Ну, хотя бы месяц. Если не поможет, мы вернемся к этому разговору.

Она помучилась-помучилась, но послушалась отца и выдержала месяц. Сон отступил.

Тамара сама прибежала к отцу рассказать об этом. И спросила:

– А теперь ведь можно вернуться к жениху?

– Не стоит, – ответил пожилой уже мужчина.

– Почему, папа?

– Сон опять настигнет тебя. Потому что не любовь тобой овладела.

– А что тогда?

– Искушение, дочка. А это пропасть, уж поверь мне.

Не знаю, что на меня подействовало тогда, рассказ этот, похожий на притчу, охлаждение ко мне со стороны Рикардо, которое я стала замечать с недавних пор, или и то и другое в совокупности, но я сказала Олегу, что была не права, что я все поняла, что дождусь его и мы обязательно будем вместе.

Некоторые из-за таких писем от девушек пускают себе пулю в лоб, другие вешаются. Сам видел. Я написал рассказ. Он, кстати, так себе. Но, наверное, моя искренность впечатлила Алину, и она опять поклялась мне в любви. Я уже и не верю ей особо, но так спокойнее продолжать службу. И я продолжил.

Занимательная вещь – наблюдать за людьми. Есть у нас в роте интересный малый. Н-да, малым его как раз назвать трудно: детина ростом под два метра, белобрысый, улыбка до ушей, белорус. Зовут – Коля Ботяновский. Мы с ним одного призыва. Коля меня уважает, потому что видел, как я защищался на первой перекличке. Сам он тогда не отважился, но, прослужив с полгода, решил брать с меня пример и бороться с дедовщиной. Благо сил хватало. Отличительной чертой Коли было то, что он с «дедами» в случае конфликта не разговаривал вообще, он их просто бил. Всех и сразу. Мог уложить на землю до пяти-шести человек. Его, конечно, потом наказывали, но Коля не сдавался и спустя какое-то время снова принимался совать килограммовые кулаки в хари зарвавшихся ветеранов. Молча.

Так вот, Коля влюбился в стенографистку из штаба части. И с ним начали происходить разительные перемены: Коля стал писать стихи и просить меня их проверить на предмет орфографических ошибок. Приносит однажды лист бумаги с начертаниями. Красный весь, от смущения еле языком ворочает:

– Ты это, Олег, проверь, а? Только не смейся и никому не рассказывай.

– Хорошо, Коля, обещаю.

Взял я эпистолу и читаю: «С тобою связан я судьбою, немилосердной, подневольной».

– Это все, Коля? – спрашиваю тактично.

– Все, – сопит в ответ бедняга.

– А продолжение будет?

– Если это одобришь. Я всю ночь потел.

– Одобряю, Коля, очень живо написано, но промедление, как известно, смерти подобно. Ты уж поторопись.

– Ну, братан, спасибо! После армии женюсь нафиг. Мне еще полтора года осталось. Сегодня ночью продолжение начну писать. До дембеля успею!

Забегая вперед, скажу, что Коля после демобилизации остался на сверхсрочную службу в нашей части, дописал-таки стихотворение и женился на виновнице своего экскурса в поэзию.

Сейчас, когда я пишу эти строки, мне представляется, что не стоит жалеть о чем-то, произошедшем или содеянном в прошлом. Было то, что должно было случиться. Надо принимать все с благодарностью, почаще вспоминать и не повторять ошибок. К чему я это? Наверное, к тому, что было после армии… Но это уже другой сказ, новая глава.

Олег пришел из армии другим человеком. Все говорят, что юноши в армии мужают, становятся взрослее и ответственнее. С ним происходило что-то совсем противоположное: он стал как будто бы моложе, любопытнее, наивнее, я бы сказала. Его очень интересовала культурная жизнь города, мы вместе ходили в художественный и оперный театры. Раньше за ним такого не наблюдалось. И ко мне он начал относиться по-другому, радостнее и изучающе, что ли. Он способен был подолгу взирать на меня, улыбаться и не произносить ни слова, а когда я спрашивала, о чем он думает или почему смеется, отвечал, что ему просто нравится на меня смотреть. Это было лестно и приятно. Он вообще почему-то принялся, как бы это сказать, ухаживать за мной, говорить комплименты, покупать мне красивые подарки. Я была поражена и счастлива, честное слово. Ведь это так приятно! Только вот одно меня смущало: я никак не могла отделаться от ощущения, что являюсь каким-то подопытным кроликом, что меня анализируют, проверяют, обыскивают. Взять хотя бы выражение его серо-зеленых глаз, когда он улыбался или нежно гладил меня по руке. Глаза не улыбались, они искали какого-то ответа. А чего стоили его неожиданные вопросы! Недавно он меня просто огорошил:

– Послушай, Алина.

– Да, милый.

– Я часто вспоминаю наши счастливые моменты из далекой уже юности.

– Какие моменты? Давай вместе вспомним.

– Ну, например, нашу первую близость в пшеничном поле…

– Ой, да. Какие мы глупые были!

– И наивные. Почему у тебя крови не было, кстати?

Я чуть в обморок не упала от неожиданности, но тут же опомнилась, взяла себя в руки и ответила, что сама тоже удивилась и даже испугалась, поэтому все рассказала маме, которая тут же отвела меня к своей знакомой, врачу-гинекологу. Та меня обследовала и успокоила: у меня была очень тонкая девственная плева, которая при разрыве не привела к кровотечению. Так бывает.

– Бывает, – только и ответил Олег.

После этого разговора я решила «понаблюдать» за ним немного. Дело в том, что моя сестра Машка тоже поступила в лингвистический университет, и тоже на факультет испанского языка. Не без помощи Олега, кстати, но это к делу не относится. Главное было в том, что они жили в одном общежитии. Ведь Олег, как и собирался, в армии вступил в партию, и ему дали место в студенческом общежитии, куда он, по настоятельной просьбе моей мамы, заселил и мою младшенькую. Сейчас это мне было более чем на руку. Посмотрим, чем он там у себя на этаже занимается.

Сведения стали поступать неутешительные. Оказывается, мой дорогой пользовался весьма завидной популярностью у женского пола. Надо было что-то предпринимать. Как ни странно, во мне взыграла не просто ревность, но какое-то другое, неизведанное ранее чувство. Чувство обиды, раненой нежности, обманутого доверия. Я что, начала влюбляться в Олега?

После службы в армии привыкнуть к студенческому житию в общих стенах не составило для меня особого труда. Однако и здесь существовали свои сложности. Многие отслужившие пытались ввести чуть ли не казарменные порядки на этажах. Но не тут-то было, ведь с нами находились и девушки, а это уже другой образ совместного пребывания в жизненном пространстве. Женский батальон быстро поставил этих орлов на место. А я начал влюбляться. Лет мне было всего-то двадцать с хвостиком, а рядом ну такие живые картины дефилировали, шедевры! Странно об этом вспоминать сейчас, по прошествии стольких лет и после всего пережитого. Не думаю, что, вернувшись из настоящего в то молодое прошлое, я стал бы что-либо менять.