Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Все эти сделки по деривативам были непрозрачными [581]. Их часто совершали два человека во время телефонного разговора, а условия и размер сделки по деривативам записывались в секрете и были известны только двум сторонам-участникам. Так происходило не случайно. Рынок деривативов был устроен почти так же, как рынок электроэнергии в Калифорнии, который помогал создавать Стив Пис в 1990-х. Он создавался перегруженными работой законодателями. В непримечательных залах заседаний они разрабатывали сложное законодательство, за каждым пунктом которого следили высокооплачиваемые лоббисты.

В конце 1990-х гг. регулятор администрации Клинтона по имени Бруксли Борн [582], которая возглавляла Комиссию по торговле товарными фьючерсами, выступала за то, чтобы торговля деривативами регулировалась Комиссией и велась на прозрачных биржах. Ее предложение успешно задавили министр финансов администрации Клинтона Роберт Рубин, бывший трейдер Goldman Sachs, а также заместитель Рубина Ларри Саммерс и председатель ФРС Алан Гринспен. Борн была выставлена неискушенным вашингтонским инсайдером, совсем не понимающим преимущества современных финансов. Во многом подобно ей, ранние критики системы торговли электроэнергией в Калифорнии обвинялись в непонимании преимуществ, позволявших Enron и Koch торговать электроэнергией.

Финансисты и их сторонники выиграли в обоих случаях.

Администрация Клинтона обеспечила сохранение рынка деривативов непрозрачным, вне поля зрения регуляторов и бирж, приняв Закон о модернизации товарных фьючерсов 2000 г., который освобождал деривативы от надзора со стороны CFTC. Функционирование рынка деривативов было оставлено на усмотрение тех, кто заключал биржевые сделки. Финансовая система «черного ящика» расширялась [583] в течение 2000-х. По оценкам одной из отраслевых торговых групп, в 1992 г. было заключено контрактов на деривативы на сумму около $11 трлн. К 2001 г. эта сумма составила $69 трлн. К 2007 г. — $445 трлн.

В конце 2008 г. никто не знал размеров чужих обязательств. Люди заключали сделки по деривативам по телефону, и оставалось только гадать, какие еще сделки могут заключить их контрагенты. Сделка по деривативам устраняла определенный вид риска, называемый ценовым риском, и давала вам своего рода страховку от сильных ценовых колебаний на рынке. Но она создавала еще более глубокий вид рисков, который упускали из вида, — он назывался риском невыполнения обязательств партнером, что означало риск того, что тот, кто заключил с вами сделку по деривативам, может обанкротиться до того, как выполнит свои обязательства.

Это и привело к панике. Риск невыполнения обязательств стал неизмеримой и смертоносной силой, которая сдетонировала случайным образом по всему земному шару. Наиболее впечатляющий взрыв произошел внутри непрозрачной торговой структуры фирмы Lehman Brothers с Уолл-стрит. Эта компания накопила огромные объемы долговых обязательств, обеспеченных ипотекой (CDO), и других ипотечных долгов. Но это было еще не самое худшее.

Lehman использовала CDO и другие ипотечные продукты в качестве залога для того, чтобы брать в долг огромные денежные суммы. Эти кредиты предоставлялись в форме межсуточных займов, так называемых соглашений о продаже с последующим выкупом, или договоров РЕПО.

Такие фирмы с Уолл-стрит, как Lehman, полагались на кредиты РЕПО, чтобы оставаться в бизнесе; они использовали заемные средства, чтобы оставаться на плаву.

Компании чувствовали себя комфортно, выдавая межсуточные займы, потому что существовали гарантийные обязательства для их поддержки. Но когда люди осознали, что они могут не иметь никакой реальной ценности, началась паника. Рынок однодневных кредитов завис, и у инвестиционных банков Уолл-стрит не было средств для продолжения работы.

Lehman Brothers объявила о банкротстве [584] 15 сентября 2008 г. Вот тогда началась настоящая паника.

Рынок однодневных кредитов застыл. Стоимость CDO резко упала, что потребовало миллионов платежей по свопам кредитного дефолта, а у компаний не было денег для их покрытия.

Потери в торговом отделе Криса Франклина [585] были огромны. Но это были не те потери, которые могли бы утянуть Koch Industries на дно вслед за Lehman Brothers.

Чарльз Кох организовал масштабную деятельность по торговле ценными бумагами, но строил ее согласно своей консервативной философии. Были установлены строгие ограничения на размер ставок, которые разрешено было делать трейдерам. Крис Франклин и другие трейдеры часто встречались с сотрудниками по контролю за рисками, которые заставляли трейдеров анализировать свои позиции и то, насколько далеко все может зайти при наихудших сценариях. Трейдерам было разрешено делать ставки только до уровня, называемого «стоимость, подверженная риску», или VAR. Торговцы знали свой VAR и знали, что его нельзя превышать. Это была красная линия, которую нельзя пересекать. VARы ограничивали возможности Koch, когда рынок рос, но теперь они защищали фирму во время краха.

Koch словно проложила рвы с водой вокруг торговых отделов, и теперь они защищали ее от пожара.

Но даже при наличии VAR команда Франклина теряла деньги. Не было возможности закрыть позиции настолько быстро, чтобы избежать потерь. За короткое время команда Франклина достигла своего «лимита просадки», то есть потеряла все деньги, которые ей разрешалось потерять.

Франклину сообщили, что Чарльз Кох лично решит, закрывать ли отдел или разрешать продолжать работу.

Чтобы сохранить команду трейдеров невредимой, Koch Industries нужно было вкладывать больше денег. Прежде чем начать вложения, Чарльз Кох хотел пообщаться с членами группы лично. Франклину сказали, что сотрудники его отдела поедут в Уичито.

Франклин и его коллеги лихорадочно работали над подготовкой презентации для Чарльза Коха. Они полетели в Уичито, где их сопроводили в черную Башню. Атмосфера внутри была мрачной. Примечательно, насколько быстро все менялось в конце сентября 2008 г. Годы экономического роста сошли на нет в считаные дни. Исчезли сотни тысяч рабочих мест. Сотни миллиардов долларов состояний были потеряны. В считаные дни после банкротства Lehman Brothers исчезли последние два инвестиционных банка Уолл-стрит: Goldman Sachs и Morgan Stanley были преобразованы в холдинговые компании.

Членов команды Франклина проводили в зал заседаний.

Они заняли места за большим деревянным столом в комнате без окон. Чарльз Кох сел во главе стола и предложил команде трейдеров обосновать, почему ее следует сохранить. Франклин не ожидал, что ему придется много говорить, но вскоре после начала встречи Чарльз Кох начал задавать ему вопросы. Франклин говорил негромко и прямо.

Он был напряжен во время встречи, но изо всех сил старался отвечать на все вопросы основательно и кратко.