Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Поэтому он прибывал на склад каждый день, работал сверхурочно, когда от него это требовали, и терпеливо участвовал в гонках по лабиринтам, устроенным LMS.

Другие водители делали то же самое.

Стив Хэммонд часто приезжал на работу в плохом настроении [574]. С тех пор как владельцем стала Koch Industries, он видел, как жизнь покидает помещение склада.

Работа здесь и раньше не приводила в восторг — никто не мечтал вырасти и стать водителем погрузчика. Но раньше она была приемлемой. Товарищеские отношения, шутки, чувство принадлежности, присущее членам профсоюза IBU, — все вместе это делало возможным пребывание на складе каждый день. Но теперь все это было уничтожено.

Водители стали роботами, четко сосредоточенными на задаче снижения цены за единицу и достижении рейтинга в 110 баллов в системе LMS, чтобы точно оставаться в зеленой зоне. Люди больше не разговаривали друг с другом.

С момента прихода на работу Хэммонд с нетерпением ждал окончания рабочего дня.

В 2008 г. Хэммонд решил что-то с этим сделать. Он объявил, что будет баллотироваться на выборах, чтобы стать штатным сотрудником Профсоюза работников внутреннего водного транспорта. Он хотел отстаивать интересы коллег и бороться за превращение труда в нечто подобное тому, чем он был раньше.

У Хэммонда были веские основания полагать, что он сможет что-то изменить в качестве переговорщика от IBU.

В 1990-х IBU влился в очень крупный и воинственно настроенный профсоюз под названием Международный союз рабочих портов и складов, или ILWU (International Longshore and Warehouse Union). Все знали ILWU просто как «портовиков», и, возможно, он был самым сильным профсоюзом, оставшимся в Соединенных Штатах. Теперь офис IBU располагался в здании Профсоюза портовиков возле склада Georgia-Pacific. На улице возле здания профсоюза на каменном обелиске была выгравирована символика портовых рабочих: кулак, который сжимает грузовой крюк, похожий на средневековое оружие. А над крюком на камне был выгравирован девиз портовых рабочих: «Обида одного — общая обида».

Хэммонд баллотировался на выборах на место «патрульного» Профсоюза, что означало место заместителя регионального директора профсоюза. К своему удивлению, Хэммонд победил на выборах с незначительным перевесом голосов. Теперь ему предстояло сразиться с Koch Industries и обернуть вспять некоторые изменения, которые были так тяжелы. «Я думаю, что люди просто ненавидели себя за работу там, — рассказал Хэммонд. — Мне хотелось… Я хотел попытаться помочь. Я просто хотел посмотреть, смогу ли я что-нибудь сделать, чтобы люди не чувствовали себя плохо все время, приходя на работу».

Пока Стив Хэммонд в конце 2008 г. готовился к битве с Koch, поле боя вокруг него изменилось. Судороги стали сотрясать экономический ландшафт и рушить структуры, которые стояли там прежде. В том потоке изменилось все.

Это был наихудший из кризисов, ударивший по экономике и Koch Industries со времен Великой депрессии. И все указывало на то, что Чарльз Кох не был к нему готов.

Летом 2008 г. Дэвид Кох активно занимался благотворительностью [575]. У него были все основания для оптимизма и щедрости. Дэвид и Чарльз Кохи поделили свои акции в Koch Industries поровну, при этом каждому брату принадлежало чуть более 40 % компании. За предыдущее десятилетие их состояние резко увеличилось. В 2002 г. половина семейного состояния Дэвида составляла примерно $4 млрд. К 2008 г. она выросла до примерно $19 млрд. Масштабы этой суммы было трудно представить.

Если человек зарабатывает $300 в час и работает полный рабочий день без отпуска, ему потребуется 30 449 лет, чтобы заработать $19 млрд. Дэвид Кох же нажил такое богатство за одну короткую жизнь.

И в отличие от своего брата Чарльза, который оставался в родном Уичито и целыми днями работал в Башне Koch, Дэвид Кох был склонен наслаждаться своим богатством. Он переехал в Нью-Йорк и стал звездой малочисленного общества очень богатых и знаменитых. Он посещал оперу и открытия в галереях. Поддерживал балет и жил в одной из самых дорогих квартир города. Когда он продавал одну квартиру и покупал другую, это становилось сенсацией. В городе почти неисчислимых богатств Дэвид Кох, вероятно, был самым богатым жителем. И он был настроен делиться дарами судьбы.

В октябре 2007 г. Дэвид Кох передал $100 млн Массачусетскому технологическому институту, его alma mater и alma mater его братьев и отца. На эти средства был основан Центр исследований рака, задача, значимая лично для Дэвида Коха после его успешной борьбы с раком простаты. Дэвид Кох выделил $20 млн Американскому музею естественной истории на новое крыло для демонстрации останков динозавров. Он передал $20 млн медицинской школе имени Джона Хопкинса в Балтиморе, которая также занималась изучением рака.

Затем, в июле, Дэвид Кох сделал пожертвование, которое привлекло внимание всей страны. Он выделил $100 млн Государственному театру Нью-Йорка, грандиозному зданию на Манхэттене, которое являлось социальным центром светского общества города. В театре проходили важнейшие события из элитного календаря светских мероприятий. В те вечера Дэвид Кох и его жена Джулия присоединялись к другим знаменитым парам, одетым в смокинги и вечерние платья, шутили и беседовали о том о сем в лобби, а затем садились и наслаждались ньюйоркским балетом или нью-йоркской оперой в Линкольнцентре. Теперь театр Нью-Йорка стал называться Театром Дэвида Коха.

У Дэвида Коха было много возможностей делать такие щедрые подарки. The New York Times сообщала, что пожертвование Государственному театру составляло примерно половину процента от его состояния, но даже это преувеличивало эту долю. Сумма перечислялась в течение десяти лет, а это означало, что на деле она является лишь небольшой частью денег, которые Дэвид Кох зарабатывает от процентов на свое состояние, — совсем крошечной каплей. Он мог делать такие подарки, не беспокоясь о том, что его богатства станут существенно меньше.

Летом 2008 г. были все основания полагать, что состояние Дэвида Коха будет еще больше возрастать. За предшествующие восемь лет Koch Industries превратилась из среднего размера компании по добыче природных ресурсов в диверсифицированный промышленный конгломерат и частную акционерную компанию. В 90-е Чарльз Кох верил, что его фирма может стать гигантом. В 2000-е он доказал, что был прав. Правда, основой прибыли Koch Industries по-прежнему был бизнес ископаемого топлива. Нефтеперерабатывающий завод в Пайн Бенде оставался надежным источником денежных средств, снабжавшим остальные части системы деньгами для инвестиций. Топливные трубопроводы и нефтеперерабатывающий завод в Корпус-Кристи также приносили стабильный доход. Но Koch также владела компаниями Georgia-Pacific, Invista и одной из крупнейших и наиболее прибыльных компаний по производству азотных удобрений в Соединенных Штатах. Ее отделы торговых операций в Хьюстоне, Нью-Йорке и Лондоне конкурировали с подобными отделами любого инвестиционного банка. Рост Koch не был медленным и устойчивым — он был взрывным, периоды спокойного продвижения перемежались с крупными рывками вперед.