Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

«Было совершенно ясно, что Конгресс нацелился на нефтеперерабатывающую промышленность, — сказал он.

— Это казалось совершенно несправедливым».

У компании Koch были и другие причины для беспокойства. Со временем правительство могло сократить объем квот, что сделало бы существование нефтеперерабатывающих заводов еще более сложным. Это было похоже на план оставить нефтеперерабатывающий бизнес в прошлом.

Так случилось, что положения закона Ваксмана —

Марки о квотах на углекислый газ были написаны Джонатаном Филлипсом [654], 29-летним помощником конгрессмена, трудившимся на цокольном этаже Лонгворт Билдинг. Филлипс понятия не имел, что только что стал главным антагонистом Koch Industries. Он был слишком занят работой.

Весной 2009 г. долгожданная мечта либералов о принятии закона об ограничении и торговле квотами начала казаться вполне реальной [655]. Генри Ваксман возглавлял комитет по энергетике Палаты представителей, Эд Марки лоббировал коллег в Конгрессе, а президент Обама выступал за его принятие. Комитет по глобальному потеплению потратил годы на то, чтобы подтолкнуть Конгресс к действию, и теперь это произошло. Филлипс и его коллеги знали, что у них есть всего один шанс, чтобы сделать все правильно.

Филлипса попросили написать значительную часть законопроекта, который бы создал мандат для стимулирования получения энергии из возобновляемых источников, таких как ветряные турбины и солнечные батареи. Создать закон об экономических преобразованиях в 2009 г. было не так сложно, как в начале 1930-х, когда администрация Франклина Рузвельта заложила основу для «Нового курса». Основной политический механизм «Нового курса» оставался неизменным, что создавало самостоятельный импульс для роста федеральной власти.

Поскольку Филлипс и его коллеги стремились построить систему ограничения и торговли квотами, все, что от них требовалось, — это незначительно изменить существующую масштабную законодательную структуру.

Весь закон Ваксмана — Марки на самом деле был всего лишь поправкой к Закону о чистом воздухе, Федеральному закону об энергетике и другим существующим законам. Не было даже необходимости создавать новое федеральное агентство для реализации закона. Ограничение на выбросы углекислого газа может быть введено и контролироваться Агентством по охране окружающей среды, а мандат на возобновляемые источники энергии может быть введен, например, Федеральной комиссией по регулированию энергетики.

Одним словом, это был худший кошмар Чарльза Коха.

По мере того как правительство приобретало все большую власть, полномочия становилось все легче расширять.

Технические вопросы были в основном решены к началу 2009 г. Филлипс и его коллеги теперь работали над другим аспектом законопроекта — его политикой. Им нужно было заручиться поддержкой большинства демократов, что было проблематично. Одним из неоспоримых фактов в отношении законопроекта об ограничении и торговле квотами являлось то, что он устанавливал цену на углекислый газ и тем самым поднимал цены на энергоносители, по крайней мере, в ближайшем будущем.

Цены на нефть будут расти. Цены на уголь будут расти.

Счета за электричество будут расти. Члены Конгресса знали, что поддержка законопроекта приведет к беспощадным политическим атакам, которые начнутся в тот момент, когда более высокие цены на энергию вступят в силу. Конечно, снижение выбросов углекислого газа могло бы смягчить возможную климатическую катастрофу, но это не поможет конгрессмену переизбраться на свой пост через два года.

Филлипсу и его коллегам нужно было нечто большее, чем просто аргумент, чтобы убедить колеблющихся демократов. К счастью, у них действительно было нечто полезное: огромный мешок денег, который назывался квотами на выбросы углекислого газа. Когда для выбросов углекислого газа будет установлен лимит, право на загрязнение атмосферы парниковыми газами мгновенно будет стоить как минимум миллиарды долларов. И у правительства появилась бы недавно изобретенная копилка, из которой оно могло бы выплачивать деньги.

Отчасти основываясь на европейском опыте торговли эмиссионными квотами, большинство экспертов подсчитали, что в первые годы работы рынка цена на выбросы углекислого газа будет колебаться в районе $13–15 за тонну. Законопроект Ваксмана — Марки позволял получить около $1 трлн в виде средств от продажи эмиссионных квот в течение первых 13 лет действия закона.

С течением времени стоимость первоначальных квот может стать еще более высокой, поскольку законопроект предусматривал снижение общего объема выбросов парниковых газов на 17 % по сравнению с уровнем 2005 г. к 2020 г. «Мы создали товар из ничего», — говорил Филлипс.

Комитет пригласил консервативных демократов обсудить [656] распределение квот, которое создаст благоприятные условия для ранних приверженцев системы.

Филлипс и его коллеги провели закрытые встречи с сотрудниками таких конгрессменов, как Джин Грин из Техаса и Рик Бушер из Вирджинии, в родных округах которых было большое количество рабочих мест, связанных с ископаемым топливом. В апреле и мае переговоры набирали обороты и становились все жестче, по мере того как законопроект Ваксмана — Марки получал поддержку в Палате представителей. Филлипс сказал, что пользующиеся поддержкой энергетических компаний демократы упорно торговались за больший размер квот. Комитет не мог не подчиниться. «Меньше всего мы хотели быть ответственными за ликвидацию американской промышленности, — сказал Филлипс. — Так что нам выбирать не приходилось».

Самая большая доля квот — около $378 млрд — была отдана электроэнергетическим компаниям. Всего 6 % от общего количества было направлено на поддержку проектов, использующих возобновляемые источники энергии, и на реализацию государственных программ по повышению энергоэффективности. Это меньше, чем 6,5 %, предложенных коммунальным предприятиям, использующим природный газ.

По словам Филлипса, нефтеперерабатывающие компании упорно добивались выделения дополнительных квот, в основном через офис Джина Грина, в родном округе которого, Техасе, находилось множество нефтеперерабатывающих заводов. В конце концов о цене договорились. По законопроекту нефтеперерабатывающие компании должны были получить $17,8 млрд. Филлипс и его коллеги пошли на эту уступку несмотря на протесты экологических групп, которые уже утверждали, что система ограничения и торговли благоприятствует загрязняющим компаниям. И даже при таком давлении со стороны либеральных демократов субсидирование нефтеперерабатывающих заводов казалось необходимым шагом для принятия законопроекта. «Им удалось заключить отличную сделку», — сказал Филлипс.