Дмитрий Брикман - Детский недетский вопрос

Я бы подарил ему восприятие театра как чуда. Я бы попробовал влюбить его в театр. В 6 лет детей еще можно направить, обогатить, улучшить. Можно одарить ребенка на всю жизнь. И таким образом приблизить к Богу.

Это приближение к гармонии, которую понимают и оценивают другие люди. Потому что успех — это быть понятым. Есть успех, который связан с удалением от совершенства, и у меня он не вызывает радости. Ведь у артистов «успех» — это рабочий термин. Это необходимое понятие и вместе с тем опасное, вызывающее зависимость. Успех — коварное мерило.

Когда мне было 13 лет, я спросил у папы: «Зачем люди носят маски?» Существует распространенное мнение, что актер за множеством масок теряет свое лицо. Это так?

Нет. Ну может, кто-то и теряет. Но это неправильно.

На самом деле хорошие актеры — это люди прозрачные. У них все белыми нитками шито. Они не умеют врать, в противном случае это всегда беспомощно, фальшиво. Искренность и подлинность — это часть нашей профессии. А образ никогда не прирастает, если правильно относиться к своей профессии. Я сыграл довольно много выдающихся мерзавцев. Скажем, Ричарда Третьего. Или подпольного человека в «Записках из подполья». Или Текстора Текселя в «Косметике врага». Или 100-летнего старика Тодеро, жуткую сволочь, в пьесе «Синьор Тодеро хозяин». Или Ахова, страшного самодура, в грандиозной пьесе Островского «Не все коту масленица»…

И при этом я утверждаю, что актеру очень полезно играть отрицательные роли. Почему? Потому что ты эту скверну достаешь из себя. И лепишь из нее образ. Темные закоулки души есть у каждого. Мы очень богатые существа. В нас есть все. И хороший человек от плохого отличается не тем, что у него нет мерзких побуждений, а тем, что он умеет их преодолевать. И чем подлиннее ты исторгаешь из себя мерзкие побуждения и мысли, тем больше ты уходишь от опасности быть таким в жизни. Это очистительный процесс. Маска от морщин на душе. В жизни ты двигаешься в противоположном направлении. Реактивным движением, я бы сказал. Вот вам про маски.

Бедный Дима, Господи.

Вы сейчас перечислили список таких ролей, о которых можно только мечтать. Мое детство тоже прошло в театре. Я понимаю, что это такое. 5 лет, девочка: «Чем же мне похвастаться?» Назовите три вещи, которыми вы гордитесь.

Одну могу назвать сразу. Это моя дочка Полина — артистка, преподаватель, хороший человек. И все эти грани ее личности являются предметом моей гордости. Две другие еще надо подобрать… Но я бы объединил их так: это спектакль «Великолепный рогоносец», который в свое время ставил Петр Наумович Фоменко в нашем театре, — абсолютный шедевр его режиссуры и шедевр в репертуаре нашего театра. И одновременно это роль Брюна, которую я сыграл в этом спектакле, — одна из самых важных ролей в моей жизни.

4 года, мальчик: «Я хочу быть собакой с хвостиком, а ты кем хочешь быть?» Представьте, что вам снова 16 лет, но при этом у вас есть опыт вашей жизни. И вы можете пойти по любой дороге, кроме тех дорог, по которым вы уже прошли. Дорога в театр закрыта. Вам дан второй шанс выбрать иной путь.

Знаете, к сожалению для искусства, я все равно пытался бы им заниматься. Я бы что-то сочинял, писал и мучительно хотел бы стать артистом. Я все равно стремился бы работать в театре.

Константин Аркадьевич, мы добрались до последнего традиционного вопроса передачи. 8 лет, мальчик: «Зачем мы живем и почему умираем?»

Нет ответа. Нет. Сам пытаюсь разобраться. Мы стремимся постичь жизнь, ставим пьесы, читаем книги, читаем сказки, где моделируется нравственная композиция жизни. Но в то же время не понимаем, почему зло не наказывается, почему добрые и порядочные люди живут плохо, а мерзавцы процветают, почему справедливость не торжествует…

Знаете, мне видится такая аллегория человечества. Пришли дети в первый класс. Им сказали: занимайте места. И вот они рассаживаются, знакомятся, скандалят, дерутся за парты, бьют друг друга портфелями по башке. Кто-то плачет, кто-то смеется, кто-то кого-то лупит. А перед ними стоит учитель. Стоит и ждет, когда они повернут головы в его сторону и начнут делать то, ради чего они пришли в этот класс. Учитель теряет терпение. Он, глядя на этих самонадеянных идиотов, скоро плюнет и уйдет, решив, что это неудачный класс.

И я думаю, что эта пандемия, которая охватила всю планету, — это предостережение. Задумайтесь, кто здесь хозяин. Задумайтесь, зачем вы здесь. Всю свою историю человечество ведет себя бездумно, эгоистично, варварски. По отношению к тому великому месту, где оно образовалось, к своим собратьям, ко всему, что сотворено Господом Богом. Мне кажется, сейчас мы переживаем антракт, звучит отчаянный звонок, чтобы мы немного пришли в себя и задумались. Кто мы? Для чего пришли в этот мир? Ведь мы так и умираем, не только не поняв, но даже не задав себе этого вопроса. Я тоже не могу на него ответить. Но я хотя бы понимаю необходимость этого вопроса.

25 июня 2020 г.

Дина Рубина — писатель, сценарист.

Какой замечательный вопрос, боже мой. Я врушка. Я сочинитель. Сочинителя не врушки не бывает. Писатель — это волшебник, а волшебник — это всегда человек, который создает из ничего. Сейчас я как раз пишу новый роман, где героиня, которая сначала была задумана как третьестепенная, выдвинулась чуть ли не на первый план по мере того, как она стала врать, по мере того, как она стала жить, по мере того, как расширялись ее крыжовенные зеленые глаза, как она верила самой себе. И я ее ужасно люблю, потому что вижу в ней себя в детстве. Я вру напропалую.

Совесть — это такое неудобство, которое не позволяет тебе быть счастливым, если ты понимаешь, что в каком-то вопросе мог бы поступить лучше, чем ты поступил. И вот с этим неудобством ты живешь, как с какой-то кнопкой в сандалии: и хочется вытряхнуть, и нет времени. Понимаешь, что надо остановиться, отстать, может быть, от какой-нибудь группы, за которой ты бежишь или с которой ты бежишь, и все-таки вытряхнуть эту кнопку. Поднять телефонную трубку и сказать: «Прости, пожалуйста, я совершил ужасный поступок».

Приблизительно с трех часов утра, когда я встаю.