Дарья Златопольская - Важные вещи. Диалоги о любви, успехе, свободе

Со всем, что сказал Феллини, я уже согласен с самого начала. Все, что он снял, – это для меня миры, которые как будто я создал, как будто я в них живу. Несколько кусков из «Амаркорда» или из «Клоунов» – для меня такие иконы. Я думаю, он как раз так и снимал фильмы: поставит какую-то штуку и начнет вокруг нее обживать пространство со своими персонажами. И вот с ними вместе там колдует радостно.

Если говорить про Джульетту Мазину, то она же вообще абсолютная клоунесса. Она клоун везде – не только в роли Джельсомины в «Дороге» [37] «ДОРОГА» Фильм Федерико Феллини La Strada (1954) – один из самых знаменитых фильмов классики неореализма. Фильм имел огромный успех у зрителей и завоевал много наград, включая «Оскар» (1957). Героиня Джульетты Мазины – Джельсомина – стала всенародно любимой. Феллини в своих мемуарах вспоминает историю кражи сумочки Мазины. Воры, узнав, чью сумку они украли, вернули ее в тот же вечер с запиской: «Прости нас, Джельсомина!» , где она играет клоунессу. Но при этом везде присутствует пронзительное начало. Истинный клоун дотрагивается до чего-то самого главного в глубине.

У Феллини есть такая фраза, что настоящий клоун заставляет пьяницу пить, художника – хвататься за краски, прачку – бежать стирать. То есть все исполняют свое предназначение, пробуждаются к жизни и захлебываются ею. Получается, что клоун – существо не из реальности, а высшего порядка.

Медиум?

Да, медиум, который чувствует радость жизни, упоение жизнью, как ребенок. И когда он в эту жизнь окунается, вокруг него идут какие-то всплески, и всех вокруг захватывает этими красками. Я это видел сотни раз. Каждый вечер я вижу тысячу счастливых лиц. Я выхожу на сцену, и вдруг улыбки расплываются. Не надо хохота, только расплывается улыбка, и опять нам всем хорошо. И начинается.

Д. З. Меня удивило, когда вы сказали, что вам нравится Шариков из «Собачьего сердца». Для нас, русских, это удивительно, поскольку Шариков обычно считается отрицательным персонажем.

П. Р. Во всяком случае, этот пес нонконформист. А я всегда был против приспособленцев. Я за тех, кто говорит то, что думает. Искренний человек не страшится сказать, что он на самом деле чувствует, даже если он ограничен рамками и оказался в сложной ситуации. Чтобы так поступать, необходимо обладать определенным мужеством. Мне представляется, что Шариков ведет себя очень дерзко, а мне нравится в людях это качество.

В определенной степени актеры-комики всегда нонконформисты. Даже раньше в окружении короля всегда был королевский шут, который мог говорить все, что он думает.

Да, но только при условии, что он мог рассмешить короля. Шут смешил короля и при этом говорил ему такое, что не позволял себе ни один вельможа. Поразительно, что во времена абсолютизма, кроме шутов, были такие великие личности, как Мольер, который подвергал насмешке и критике королевскую власть. Или Бомарше. Ведь его Фигаро, по сути, нонконформист! Я очень люблю Мольера и Бомарше. Мне нравятся те, кто позволяет себе смелые высказывания, потому что это люди мужественные.

Чтобы быть актером, требуется мужество?

Во всяком случае, нужен определенный кураж. Актера подстерегает опасность – не добиться успеха и не заработать на жизнь. Хотя бы по этим приземленным, материальным причинам ему нужна определенная смелость. На самом деле подняться на сцену – тяжкое испытание. Тебя охватывает жуткое волнение, страшный мандраж. Иногда мне приходилось говорить самому себе: «Хорошо бы сейчас случилось землетрясение или, к примеру, бомбежка – тогда мне не нужно будет через два часа выходить на сцену». Некоторых актеров иногда охватывает такой страх, что они выпадают из образа и бегут в туалет. В первое время подниматься на сцену почти так же трудно, как пересекать вплавь широкую реку.

Как вы думаете, почему русские люди вас любят так много лет и так сильно?

Возможно, мне сопереживают, – это то, что психологи называют эмпатией. Я не могу этого объяснить. Хотя однажды я все-таки получил некое объяснение. Было это давно, в один из моих первых приездов в Москву. Я остановился в «Метрополе» и как-то ночью пошел на Красную площадь. Пошел пешком – ведь это недалеко. Кроме нас с моим переводчиком, на площади не было ни души. Был уже час ночи и стоял 20-градусный мороз. Неожиданно нам повстречались три старушки – «бабушка́», как называют русских бабушек французы. Они дотронулись до меня, и на глазах у них были слезы. Одна из них сказала мне с чувством: «Вы были крошечным огоньком в нашем темном туннеле». Я понял, что для этой женщины я был светом ее жизни. Это так удивительно!

Это выходит за рамки моего понимания. Но я чувствую, что русские мне близки отчасти и потому, что они несколько чрезмерно выражают как свою радость, так и свое горе.

Да, это действительно так. Ваш очень хороший друг, которого мы тоже любим, Жерар Депардье, как-то сказал, что вы не столько «высокий блондин», сколько князь Мышкин. Он сравнил вас с нашим самым главным литературным персонажем! Вы готовы с ним согласиться?

Он мне откровенно льстит. Как вы сказали, князь Мышкин – один из самых главных положительных героев русской литературы. И мне, несомненно, лестно подобное сравнение со стороны Жерара, который знает русскую литературу, может быть, лучше меня. Возможно, русские с такой легкостью приняли меня за своего именно потому, что во мне есть что-то от князя Мышкина.

Вам нравится этот герой? Со всей его крайней наивностью? Его можно в какой-то степени сравнить с Франсуа Перреном – героем комедий Ива Робера и Франсиса Вебера, в которых вы участвовали.

Образ Франсуа Перрена в основном создан Франсисом Вебером в «Высоком блондине в черном ботинке», в «Игрушке». Скорее, это Вебера надо спросить, ассоциировался ли я у него с князем Мышкиным. Но мне думается, что он писал этот образ для меня, подстроил его под меня, – такого, какой я в жизни. Должно быть, Вебер мыслил в этом направлении.

Жерар Депардье написал предисловие к вашей автобиографической книге «Я ничего не знаю, но я всё скажу», и там он пишет, что вы трагик, который прячется за маской комика.

Да, он прав. Кстати, мне все больше предлагают играть в фильмах если и не трагедийных, то, во всяком случае, в драматических. Комедия в чистом виде не бывает такой мощной и сильной. И талант артиста никогда не проявляется с такой силой, какую приобретает, когда роль имеет драматическое начало.

Именно такое кино снимает Вебер. В фильме «Беглецы» я играю безработного, у которого есть маленькая дочка, больная аутизмом. Социальные службы намерены забрать ее у моего героя, так как у него нет средств на содержание ребенка. Сюжет по-настоящему трагический, но талантом Вебера фильм сделан как комедия. И, конечно, Жерар прав в том, что я пессимист. Да, это так – я пессимист, но пессимист радостный, потому что для выхода из пессимизма у меня есть путь – это юмор. И я иду только по этому пути.