Вадим Ковский - Идеология Зазеркалья

Спохватившись слишком поздно, на излете жизни, Ленин пожинал плоды собственной концепции русской истории, в которой ценными ему представлялись только эпизоды, связанные с революционно-освободительной борьбой, крестьянскими бунтами, рабочим движением и восстаниями против царского колониализма на национальных окраинах. Вместе с тем можно предъявлять Ленину любые претензии, но в чем его действительно трудно упрекнуть, так это в «великодержавном шовинизме». После смерти Ленина «национальный вопрос» фактически был снят с повестки дня и загнан в глубокое подполье: Сталин сверх всякой меры осуществил свою концепцию «автономизации», утвердив беспрекословную власть «центра», а следовательно, власть того самого «великоросса-шовиниста», в любых направлениях социального и национального развития республик, бесконтрольных действий которого столь опасался Ленин. Разве не напоминает это сегодня взаимоотношений нашего центра, присваивающего все финансы автономий и областей, чтобы потом перераспределить их и вернуть на места в тех размерах, которые найдет нужным?

Наиболее выразительно диктаторский характер государственной власти продемонстрировала такая национальная трагедия, как начавшаяся в военные годы высылка из родных мест целых народов и народностей, обвиненных Сталиным в сотрудничестве с фашистами. «О том не пели наши оды/, Что в час лихой, закон презрев,/ Он мог на целые народы/ Обрушить свой верховный гнев», — написал много лет спустя о Сталине в поэме «За далью — даль» А. Твардовский. Первой попала под нож автономная немецкая республика (немецкие колонисты обосновались в Нижнем Поволжье еще при Екатерине, в XVIII веке). Ликвидирована немецкая республика была в одночасье: немцев Поволжья, числом почти полмиллиона человек, выслали в Среднюю Азию. За немцами подверглись депортации калмыки, карачаевцы, балкарцы, ингуши, крымские татары, чеченцы… Уже перед концом войны, в связи со вступлением в войну Японии, были вывезены с Дальнего Востока и буквально выброшены в голодную казахскую степь — по одному лишь подозрению в возможной измене! — тысячи корейских семей. Это чудовищное «красное колесо» продолжало вращаться и после войны. Показательно было уже само по себе расширение при этом списков людей, лишавшихся права проживать на родной земле. В 1949 году, согласно указу «О переселении в отдаленные места лиц, сотрудничавших с немецко-фашистскими оккупантами, спекулянтов и неблагонадежных элементов» (курсив мой. — В. К.), выселили, в частности, молдован из пограничных с Румынией районов.

«Спецпереселенцами» (термин, в российском политическом «новоязе» столь же в свое время распространенный, как и уничижительное «нацмены») побывали в СССР прибалты, греки, болгары, хемшины, турки-месхетинцы, айсоры. Похоже, что «спецпереселенцами» должны были стать и евреи — судя по многим признакам, экспозицией этого последнего замысла Сталина, сорванного его смертью, являлось «дело врачей». Прямые документы о планировавшейся высылке евреев до сих пор не обнаружены, но косвенных осталось довольно много, и наши историки на них неоднократно указывали. По многим свидетельствам, к концу жизни антисемитизм Сталина, развитию которого способствовало активное, а в случае Троцкого прямо конкурентное участие евреев в революции (после войны удар по самолюбию и национальным чувствам Сталина, видимо, нанес не оправдавший его геополитических планов Израиль), приобрел уже почти патологический характер.

«Нынешнему (человеку. — В. К.) кажется, что он всегда считал преступлением то, что было сделано в сорок четвертом с балкарцами, или калмыками, или чеченцами. Ему многое надо проверить в себе, чтобы заставить себя вспомнить, что тогда, в сорок четвертом, или сорок пятом, или даже сорок шестом он думал, что так оно и должно было быть… Вот так смутно — кое-что подробно, кое-что с провалами — вспоминается мне это время, которое, наверное, если быть честным, нельзя простить не только Сталину, но и никому, в том числе и самому себе». Это покаяние К. Симонова было опубликовано только спустя десять лет после его смерти.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Идеи социализма имеют длительную, многовековую историю, но вряд ли кто-нибудь, кроме Ленина, может похвастаться тем, что придумал целую общественно-экономическую формацию, распространившую свою уродливую практику на множество стран мира и на весь ХХ век. В каждом из нас, прошедших через десятилетия успешной пропаганды, изучения и прививки этих идей, они приобрели индивидуальную форму развития, угасания и изживания (а нерелко и фанатичного сохранения!), но всегда, уверен, путем болезненных противоречий, которые до сих пор мне, например, мешают сдать в архив всю идеологию ленинизма.

В 1936 году в нашу страну приехал знаменитый французский писатель Анд­ре Жид, считавшийся верным другом СССР. Уехав, он написал книгу, после которой его предали поруганию как заклятого врага, и книга эта у нас многие десятилетия не издавалась. Книга называлась «Возвращение из СССР». Она и сегодня не очень у нас известна. «Три года назад я говорил о своей любви и своем восхищении Советским Союзом, — писал Жид в предисловии. — Там совершался беспрецедентный эксперимент, наполнявший нам сердца надеждой, оттуда мы ждали великого прогресса, там зарождался порыв, способный увлечь человечество». Однако ко второй половине 1930-х годов Сталин уже успел привести страну в состояние, глубоко поразившее Жида: «Действительно ли это те самые люди, которые делали революцию? Нет, это те, кто ею воспользовался. Каждое утро „Правда“ им сообщает, что следует знать, о чем думать и чему верить».

Подчас страницы этой книги звучат так, как будто созданы сегодня. «В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. Впрочем, сознание людей сформировано таким образом, что этот конформизм им не в тягость, он для них естествен, они его не ощущают…». «Народные выборы — открытым или тайным голосованием — только видимость, профанация: все решается наверху». «Самое главное <���…> — убедить людей, что они счастливы настолько, насколько можно быть счастливым в ожидании лучшего, убедить людей, что другие повсюду менее счастливы, чем они. Этого можно достигнуть, только надежно перекрыв любую связь с внешним миром…» «Его («советского гражданина». — В. К.) убедили, что решительно все за границей и во всех областях — значительно хуже, чем в СССР <���…>. Отсюда некий „комплекс превосходства“: „…сейчас нам за границей учиться нечему. Зачем тогда говорить на их языке?“». Впечатление такое, будто А. Жид цитирует какого-нибудь депутата сегодняшней Государственной Думы России, призывающего по этим самым причинам резко сократить часы на преподавание иностранных языков в школе!