Сергей Григорьянц - Гласность и свобода

Но когда мы и впрямь встретились у Лены, в ответ на совершенно беспомощные предложения Наума о необходимости создать общественный комитет, провести обсуждение преступной войны и еще чего-то в этом роде, у меня уже был готовый проект.

Думаю, что именно эта важная работа и спасла меня тогда, полуслепого, незадолго перед тем (в августе) искалеченного и оставшегося в одиночестве — мама все-таки всегда жила отдельно — в Москве. Впрочем, помогали уже не в первый раз остатки семейных коллекций. Культура, и является сутью свободы и опорой жизни. Рабство и гибель как в обществе, так и у каждого человека, начинается с умирания культуры. Картины на стенах — живопись Ларионова и Боровиковского, Льва Жегина и Чекрыгина, рядом с семейными портретами помогали мне выжить, так же как когда-то в краснопресненской пересылке случайно упомянутое по радио имя моего деда. Культура в своей цельности и память настолько крупнее, бесконечнее каждого из нас, что любое их прикосновение дает человеку силы для выживания.

И теперь в квартире Лены на старом Арбате я сказал, что все, что предлагает Наум — это диссидентский междусобойчик, где все будут убеждать друг друга в том, что и без того каждому известно, а две-три газеты опубликуют гневную резолюцию, на которую никто не обратит внимания. Единственное, что могло бы иметь значение для власти — общенародный протест, но крупнейшие демократические организации России уже уничтожены. Без «Демократической России» и «Мемориала» демонстрации протеста собирают сто-двести человек, мнение которых для власти безразлично.

В этой кровавой бойне, затеянной Ельциным, нужно не обсуждение, а суд. Причем суд не российский, а международный. Сразу же было решено: общественное обсуждение проводить надо, но не для того, чтобы еще раз осудить войну, а для того, чтобы на максимально широком общественном и юридическом уровне принять решение о проведении Международного трибунала по преступлениям, совершенным в Чеченской республике. Сразу же было решено, что обвиняемых в трибунале должно быть немного: не те солдаты и офицеры и с одной и с другой стороны, которые совершают бесчисленные убийства, а те — президент, премьер-министр, министры обороны, возможно, и с одной и с другой стороны, и может быть несколько других должностных лиц (все это должно выяснить следствие), которые являются инициаторами, виновниками этой отвратительной бойни.

Впервые в русской истории мы пытались создать прецедент, пусть общественного, но при этом осуждения, руководства России (а может быть и Чечни) за принятие преступных решений.

Наум, собственно говоря, пришел ко мне, поскольку им с депутатом Думы Валерием Борщевым уже была придумана некая Комиссия общественного расследования, но было совершенно очевидно, что никакими возможностями она не располагает.

Но уже через три месяца, сперва как шестой юридический круглый стол по законодательству о спецслужбах, но уже не только с обложкой, но и с единственной темой «Война в Чечне. Международный трибунал» мы собрали, как общественных деятелей и депутатов Государственной Думы (Елену Боннер, Борщова, Грицаня, Кичихина и других), так и крупнейших юристов (Александра Ларина, Игоря Блищенко, Станислава Черниченко да и не только их) для обсуждения вопроса о проведении Международного трибунала. В своем вступительном слове я, естественно, говорил о его необходимости. Впрочем, со мной никто и не спорил — тема обсуждения всем была известна заранее. Те двадцать или тридцать человек в стране, чей голос еще оставался слышен — я имею в виду достойных людей — все были против войны и как могли это высказывали. Кажется, по НТВ был показан диалог Чубайса и Явлинского, где первый всячески оправдывал войну, второй — был против нее, хотя и далеко не так жестко, как она того заслуживала. Проблема была в том, что партия «Яблоко» — единственная уцелевшая демократическая партия к этому времени была так мала, что от мнения ее председателя уже ничто не менялось. А никаких серьезных действий, хотя известность в мире Явлинского была уж точно не меньше моей, предпринято не было.

У нас же сразу после решения «Круглого стола» первоклассным ученным и совершенно замечательным человеком Александром Лариным — одним из старших научных сотрудников Института государства и права был написан на основе устава Нюрнбергского трибунала очень сложный и юридически безупречный устав нашего трибунала. Сбором материалов, опросом свидетелей должен был заниматься оргкомитет, который в уставе был назван комитетом обвинителей и куда, кроме меня входили общественные деятели, депутаты Государственной Думы и профессиональные юристы (Сергей Алексеев, Галина Старовойтова, Борщов, Грицань, Мара Полякова, Татьяна Кузнецова и другие). Опросы свидетелей проходили с аудио и видео фиксацией и в обязательном присутствии (к сожалению, не упомянутых во II томе издания) группы международных наблюдателей под председательством известного юриста-международника Клауса Пальме — брата покойного шведского премьер-министра. Входили в комитет наблюдателей — адвокат, член Государственно Думы Борис Золотухин, председатель Конституционного суда Чечни Ихван Гериханов, два-три прикомандированных к Трибуналу члена американского союза юристов BAR-assotiation, сменявшие друг друга, известные русские юристы.

Собранные материалы и протоколы показаний свидетелей должны были передаваться собственно членам международного трибунала, куда вошли:

От России — министр юстиции России, ушедший в отставку после начала войны с Чечней, Юрий Хамзатович Калмыков, бывший министр иностранных дел СССР Борис Дмитриевич Панкин и почетный председатель Международной Хельсинкской группы Юрий Федорович Орлов.

От Европарламента — лорд Николас Беттел и г-н Кен Коатс — один за другим бывшие председателями комиссии по правам человека.

От Франции — Жан-Франсуа Ревель — философ, писатель, президент французской академии и Жан-Франсуа Деньо — председатель комитета по правам человека Сената Франции.

От США — г-н Пол Гобл — бывший заместитель госсекретаря Соединенных Штатов.

От Польши — г-н Ян Ольшевский бывшй премьер-министр Польши и г-н Збигнев Ромашевский — сенатор.

От Литвы — г-н Альгидрас Эндрюкайтис — член Сейма.

А так же писатель, Нобелевский лауреат Эли Визель и шведский юрист Ханс Горан Франк.

Я считал, что предварительная работа проведена вполне прилично, хотя я не мог сперва понять почему отказался от участия в Трибунале президент США Джимми Картер, с которым я был знаком, который всегда поддерживал не только «Гласность», но и все важные мирные инициативы, а здесь лишь прислал мне любезное письмо с выражением сочувствия. Через много лет близкий нам комитет пытался создать в США Збигнев Бжезинский, но тогда я не подумал ему написать.