Сергей Григорьянц - Гласность и свобода

Так или иначе я Сергею Адамовичу мешать не собирался, да и вообще встречаться в одних коридорах с людьми отдавшими приказ убить Тимошу мне даже в голову не приходило. Я тут же отказался, недолго поговорил с Красавченко и Батуриным о ФСБ, делая вид, что и впрямь полагаю, что этот монстр им враждебен, и с отвращением ушел.

Месяца через два случайно встретил Ковалева, рассказал о сделанном мне предложении.

— А мне и не сказали, — ответил Ковалев.

Я для проформы связался, конечно, и с Комиссией о войне в Чечне официально созданной в Думе. Возглавлял ее Говорухин, мы с ним поговорили, конечно, никакой пользы от этой комиссии не было, даже не столько потому, что сама Дума по Ельцинско-Гайдаровской конституции была совершенно бесправна, о начале войны узнала, как и все граждане из газет, ни на что не имела права и была к тому же на половину запугана, на сорок пять процентов — куплена. Суть в данном случае была в том, что сама комиссия Говорухина и была одной из тех гнусных комиссий, созданных для вида властями, как впоследствии комиссия Эллы Панфиловой о взрывах домов в Москве, Волгодонске, Буйнаксе и гибели тысяч ни в чем не повинных людей, как комиссия Торшина о штурме спецназом школы во Владикавказе, где погибло более трехсот детей, для того, чтобы скрыть все, что можно в этих преступлениях для того, чтобы хоть как-то обелить инициаторов этих убийств, помочь российским властям смыть с себя хотя бы малую часть крови.

Как и что делала и «Гласность» и Ковалев в России и Чечне на самом деле частью уже описано, частью может быть еще дополнено, из пяти запланированных томов Трибунала лишь последний был украден сотрудниками КГБ, «Мемориал» тоже издал несколько небольших книг хотя их целью не было предупреждение следующей войны — они просто не понимали, что она неизбежна. Алексеева и Пономарев, кажется, так и не узнали о том, что в Чечне идет война, Самодуров в музее Сахарова под конец решил поинтересоваться потерями культуры в ходе войны, пара интервью Явлинского, конечно, сохраняли имидж «Яблока», но ничего не меняли.

Самым неприятным и никем не описываемым обстоятельством было то, что и я и Ковалев совершенно неожиданно для себя встретились не то, чтобы с откровенной обструкцией, но с гораздо более холодным, чем мы ожидали отношением ко всему, что мы делали на Западе. К счастью, этот мир велик и достаточно свободен. Наши обращения, возмущение, призывы всегда находили сочувственный отклик и поддержку в Еропарламенте, во множестве общественных организаций во Франции, Англии, Германии, в скандинавских странах и даже США. Я в точности не знаю с какими препятствиями встречался Ковалев — никогда с ним не говорил об этом, но, конечно, не случайно, хотя и не для официальной записи в Трибунале он пересказал мне рассказ министра иностранных дел Андрея Козырева, которому якобы Уоррен Кристофер — госсекретарь Соединенных Штатов еще весной девяносто четвертого года мельком сказал — «вашему президенту для укрепления престижа не помешала бы маленькая победоносная война». Поэтому, возможно, и является достоверным, а не просто рекламным рассказом, переданный мне году в девяносто восьмом одним из помощников президента Татарстана Минтимера Шаймиева рассказ его шефа о том, что сперва Ельцин намеревался двинуть войска на Казань, где мера независимости была существенно выше, чем в Чечне и даже войска уже подтягивались к границам, но президент Татарстана оказался умнее и тоньше Дудаева и сумел «перевести стрелки» на него и Чечню.

Сергей Адамович, конечно, не знал, что Козырев был штатным сотрудником ГРУ и подобную байку вполне мог сочинить, но все же факт оставался фактом: российские власти совершили одно из самых чудовищных и кровавых преступлений XX века, а президент США Билл Клинтон как ни в чем не бывало приезжал во время этой вакханалии в Москву, встречался с Ельциным, и российское руководство получило новый громадный кредит от Международного валютного фонда. По странному совпадению его величина — семь миллиардов долларов — примерно соответствовала расходам России на войну в Чечне.

Все это было совершенно очевидно — я говорил об этих, уже бесспорно двойных стандартах на заседаниях Трибунала, но вплотную встретился, когда вместо грошей, которые мы тратили на опрос свидетилей и издание микроскопическими тиражами книг, понадобилась вовсе не безумная сумма — около ста тысяч долларов, на проведение самого Трибунала.

Председатель комитета по правам человека Европарламента, когда я его спросил, можно ли получить такой грант в Брюсселе, прямо мне сказал — «На Трибунал — нет».

Потом объяснил, что и у него, и у лорда Никлоса Беттела, в Страсбурге и Брюсселе возникли некоторые трения, когда они стали членами Трибунала. «Вы же понимаете — США против этого».

Я уже писал, что если это был циничный политический расчет Клинтона, то это была грубейшая ошибка и цена этой администрации — меньше гроша. К Ельцину относились примерно так же, как к любому из диктаторов в Карибском бассейне — «пусть он и сукин сын, но это наш сукин сын». И это была ошибка стратегическая — Ельцин все меньшее значение имел в Российском руководстве и даже во много раз ослабленная некомпетентностью и казнокрадством Россия вновь на разворовываемые американские деньги становилась все же более опасным для США противником, чем, скажем, Организация освобождения Палестины. Пока же казалось, что все идет очень хорошо, правда, на репутации Соединенных Штатов, как борца за демократию, можно было поставить крест. Как я уже писал радиостанция «Голос Америки» по-русски была закрыта, возможности «Свободы» были сведены к смехотворному минимуму, население России оказалось в информационной зависимости от КГБ в гораздо большей степени, чем при советской власти.

Конечно, я пишу только об администрации Клинтона, да и в ней, поскольку США большая и свободная страна и в те годы находились разные люди. Почти непрерывно «Гласность» поддерживал Карл Гиршман и руководимый им сенатский, то есть не опирающийся ни на одну из партий фонд NED, Джордж Сорос в своих менявших название фондах тоже всегда поддерживал «Гласность», чему немало помогала работавшая там Виктория Маликова. Когда началась вторая чеченская война, которую «Гласность», единственная, предсказывала и безуспешно пыталась предотвратить, Джордж поручил Нью-Йорскому директору фонда разыскать меня и дать возможность создать информационный бюллетень «Гласность»-Кавказ, сказав, что никто другой реального представления о том, что там твориться не даст. К этому времени и Збигнев Бжезинский собрал группу американцев протестующих против новой не менее, чем предыдущая, кровавой бойни, устроенной сперва для Путина, а потом и самим Путиным. Но все это было или слишком поздно, или совершенно недостаточно.