Сергей Григорьянц - Гласность и свобода

Дудаеву казалось, что патриотически настроенные уголовники из числа чеченцев, промышляющие в России, будут, отчисляя часть своих доходов, серьезной опорой молодой чеченской государственности. На первых порах Дудаеву казалось, что это взаимовыгодное сотрудничество: в Грозный шли немалые дополнительные средства, а чеченские группировки, имея опору в Грозном, в Москве и других русских городах (до тех пор пока русский уголовный мир практически не слился с МВД и КГБ) успешно теснили местных авторитетов: захватывали контроль над автомобильными рынками, существенной частью антикварной торговли, а главное — первыми выйдя в требующий уже не только тюремного образования — банковский бизнес (пресловутые чеченские «авизо» и просто контроль над банками). При Нухаеве вертелся явно связанный с КГБ, якобы принявший ислам Мансур Яхимчик, появились саудовские принцы (ведь восстановилась торговля нефтью) и еще более откровенные провокаторы. Когда я их встречал мне было до смерти жаль и Руслана Чимаева и Липхан Базаеву, да и всех тех ни к КГБ, ни к уголовщине не причастных чеченцев, которым уже пришлось и еще придется расплачиваться за войны «устроенные мафией». Было очевидно, что несчастная Чечня уже стала разменной монетой в политических и уголовных играх вообще, а в Кремлевских — в особенности. Но даже Трибунал, который хоть как-то мог заставить Ельцина и его присных вести себя приличнее, считаться, если не с Россией, которая уже ничего не могла сказать, то хотя бы с окружающим ее миром, провести мы не могли. Но все же создали впервые в русской истории попытку прецедента осуждения власть имущих (при их власти) за принятие преступных решений.

Чеченский Трибунал естественным образом перетек в создание «Российской коалиции в поддержку международного уголовного суда». Уже в девяносто пятом году в конференции принимавшей решение о проведении Трибунала участвовал очень известный русский специалист по международному праву академик Игорь Блищенко — автор единственной тогда в мире книги «Международный уголовный суд». Поэтому было естественно, что когда сотрудники «Хьюмен райт вотч» обратились ко мне с просьбой поддержать уже появившееся предложение Генеральной ассамблеи ООН и ряда неправительственных организаций о создании Международного суда, я в свою очередь, тут же начал советоваться с Блищенко и мы решили создать «Российскую коалицию в поддержку Международного уголовного суда». В мире из всех неправительственных организаций только «Гласность» имела практический опыт подготовки пусть неправительственного, но не публицистического, а со строгой юридической процедурой трибунала над руководством страны виновном в международных военных преступлениях и преступлениях против человечности. К несчастью, Александра Михайловича Ларина, подготовившего устав нашего Трибунала уже не было в живых, но для обсуждения первоначального проекта уже обсуждавшегося в комиссиях ООН устава Международного Трибунала, в России еще оставалось достаточно юристов и две-три приличные и серьезные неправительственные организации. Из них мы с академиком Игорем Блищенко решили и создать Коалицию и собрать первую конференцию в июне девяносто восьмого года.

К моему большому удивлению почти три года работа наша протекала на удивление легко и без помех. Создавалось странное ощущение, что в Кремле не понимают, что если Международный уголовный суд будет создан и у него представится такая возможность, первым его обвиняемым с безусловным приговором к пожизненному заключению будет президент Ельцин и довольно многочисленные его пособники. Конечно, никакой помощи внутри страны мы не получали и не просили, но готовить конференцию Володе Ойвину было едва ли не легче, чем наши конференции общественных организаций. Какие-то микроскопические деньги на съем зала в Университете им. Патриса Лумумбы и оплату звукозаписи помог найти «Хьюмен Райтс». На конференции выступили со своими замечаниями к уставу известные русские и зарубежные юристы Станислав Черниченко, Клаус Пальме, Глеб Старушенко, Уон Гуин, Юрий Решетов, от неправительственных организаций — Элла Полякова (Солдатские матери Петербурга), Лев Федоров («За химическую безопасность»), Станислав Самченко («Нижегородское общество прав человека»), Мара Полякова, Володя Ойвин. Однако, особенно интересны не по содержанию, а по самому их факту, были выступления Кирилла Геворгяна — заместителя директора правового департамента МИД'а и Михаила Палеева — советника Главного государственно-правового управления Президента РФ. Эти официальные должностные лица, пусть с некоторыми оговорками, но поддерживавшие создание Международного уголовного суда, сотрудничавшие с нами в этом, ясно показывали, что в России еще остаются какие-то люди, силы, стремящие хоть как-то ограничить кремлевское руководство, уменьшить вероятность хотя бы новых диких преступлений. Правозащитники вынуждены были пополнять чисто юридические аспекты обсуждения уставных положений Международного уголовного суда можно сказать бытовыми чертами общества, где продолжали совершаться вопиющие преступления против человечности. К примеру, небольшая часть доклада Эллы Поляковой и мое к нему дополнение:

«…

Надо сказать, что во внутренних войсках в связи с Чеченской войной появились новые вызывающие тревогу подразделения, например, батальон особого назначения — БОН, куда специально берут юношей психически неблагополучных. Вероятно, их сознание легче обработать. Мы взяли под свой контроль группу специального назначения — ГСН. Она входила в воинскую часть № 3526 под Петербургом, которая, кстати, проводила акцию в Самашках. ГСН, можно сказать, чисто невзоровская безумная культура, со страшными методами обработки сознания. Вы могли видеть праздники ВДВ и молоденьких солдат, которые абсолютно не контролируют свои действия и поступки. Мы присутствовали на занятиях в ГСН, наблюдали, например, как солдат бьет себя бутылкой по голове. В этих группах идет массовая подготовка убийц — проводится настоящее зомбирование ребят, вследствие которого изменяется их сознание. Эта воинская часть стала настолько неуправляемой, что военная прокуратура не может ничего сделать. Вот ситуация, когда невозможен общественный контроль. Куда направят этих прошедших Чечню солдат, если нет внутренней войны, если не развяжут войны в Дагестане? В этих подразделениях были оставшиеся безнаказанными случаи ритуального повешения своих товарищей, По-видимому, это входило в практические задания после основных занятий с офицерами.

При этом надо сказать, что система военной юриспруденции защищает этих убийц. Система дознавателей, система военной прокуратуры, военных судов, военных врачей — все они полностью покрывают этот беспредел. И дальше эти люди, безнаказанные преступники, выходят в общество, а здесь их с готовым криминальным сознанием ждут не только ФСБ и милиция, но и криминальные структуры. Почему же тогда мы удивляемся криминализации общественного сознания и тому, что делают наши люди в европейских странах. Эта проблема — государственная подготовка убийц — должна быть в фокусе внимания международного сообщества.