Сергей Григорьянц - Гласность и свобода

Действующий заместитель начальника Управления юстиции г. Москвы Жбанков в общем со мной интервью радио «Свобода» заявил, что правозащитные организации вообще не нужно регистрировать, «защищал же права человека Сахаров без всякой регистрации», то есть все (кроме за что-то любимых властью) должны уходить в подполье. Официальная позиция нового министра юстиции Чайки состояла в том, что неправительственные организации вообще не имеют права защищать права человека, так как по конституции это является прерогативой президента России. Именно на этом основании было отказано в перерегистрации фонду «Гласность». Но у них все же были плохие юристы и мы зарегистрировали некоммерческую организацию с чуть измененным названием, но менее мощным организациям, конечно, это не удавалось.

Еще хуже было положение свободных профсоюзов, не управляемых из Кремля с помощью Шмакова. Новый «Трудовой кодекс» был очень удобно дополнен законом об экстремизме. Мало того, что именно там было больше всего убитых профсоюзных активистов — щахтеров, летчиков, моряков. Тепрь в уцелевших еще профсоюзах, гораздо более мелких, чем раньше, было предусмотрено обязательное присутствие администрации (чаще всего — в руководстве), забастовки становились законными лишь в том случае, если за них проголосовало половина всех сотрудников предприятия (от уборщиц до директора, что делало заведомо невозможной забастовку какой-то одной категории служащих — скажем, инженеров, диспетчеров или летчиков). Приглашенный мной на один из круглых столов министр труда Починок мог только кричать на профсоюзных лидеров, но проблема была в том, что в отличие от него они не были лакеями. В докладе он заявил:

— Мы, конечно, не будем судить всех участников незаконной забастовки учителей или пекарей, как экстремистов, но профсоюз их запретим.

— Да, разгоните все педсоветы в школах, — заметила Таня Трусова.

Практически профсоюзное движение тоже было полностью уничтожено.

С экологами на первый взгляд было все просто — Путин, придя к власти, тут же со знанием дела объявил, что все экологи — шпионы, но вот с экологическим движением в стране бороться можно было только привычными методами — зверскими избиениями и разгромами. Дело в том, что из примерно трехсот существующих объединений почти ни одно не стремилось ни к организации, ни к государственной регистрации. Так что им не в чем было отказать. Сами собирались и делали что-то полезное, но для жесткой авторитарной власти, стремившейся все контролировать и расчленить страну на ничем не связанных между собой людей — атомизировать общество — и они представлялись крайне нежелательными. Для начала были запрещены все их издания. Пусть каждый тихо сидит в своей норке. Но, кроме того, в любом месте были свои, но поставленные сверху, а потому безграничные царьки, которые к тому же в условиях полной продажности милиции и прокуратуры могли делать все, что угодно с мешавшими им хоть в чем-нибудь зелеными или экологами.

Об арестованном тогда же Руслане Воронцове — главе мифической сатанинской секты (на самом деле он человек абсолютно неверующий и ко всей христианской и антихристианской символике относится без всякого интереса) я уже упоминал. Он был арестован в Москве, ненадолго завезен на Лубянку, и на машине вывезен в Казань. К его приезду казанские газеты вышли с хорошо подготовленными передовыми статьями «Сатана приехал в Казань». С удивлением он узнал, что Новый год отмечал в татарской столице, где и убил в ритуальных целях какую-то девушку.

Подтверждение этой дикой истории у него выбивали самыми изощренными пытками три месяца: топили его в реке, душили целлофановыми пакетами, избиения и пытки электрическими разрядами были систематическими. К счастью, Новый год он отмечал в Петербурге в большой актерской и литературной компании, участники которой не только не побоялись дать показания в его защиту, но поэтесса Алина Витухновская даже наняла хорошего адвоката Нерсесяна и так как «признания своей вины» из Воронцова выбить не удалось, его искалеченного с отбитыми почками и печенью пришлось выпустить. Но это единственный «благоприятный» результат развернутой КГБ антимолодежной компании.

Гораздо более сложным и длительным — двенадцать лет судов, все новых и новых арестов и сроков заключения — стало дело «Портосов» — идеалистической молодежной организации, которая ставила своей целью воспитывать, приучать к труду и образованию молодых людей на примерах лучших их современников. В это время самым лучшими им казались погибший от пули снайпера во время штурма Белого дома в 1993 году офицер «Альфы» Геннадий Сергеев и бывший президент СССР Михаил Горбачев. Последнему они помогали в предвыборной компании и похоронах жены, а кроме того помогали инвалидам, создавали фермерские хозяйства под Москвой и под Харьковом и вообще много работали. Даже помогали московской мэрии, за что получили грамоты и обмундирование, а, главное, каждый у них должен был не только много читать, не пить, не курить, но еще и писать стихи.

Создание в ФСБ на гигантские полученные благодаря Путину деньги еще и подразделения занимавшегося молодежными организациями (но ничего о них не знавшего) привело, в частности, к отвратительной провокации в отношении этих идеалистов. Они были обвинены в создании вооруженного формирования, у них якобы нашли десять автоматов. Я спросил журналистов, кажется НТВ, как у них хватило бесстыдства приписать ребятам оружие, которого у них отродясь не было:

— Нам принесли справку из РУБОП'а — мы и поверили, не можем же мы их проверять.

Мнимым преступлениям «Портосов», как президенту России, была посвящена статья на всю первую полосу в правительственной «Российской газете» и вице-мэр Москвы (вручавший им награды) Шанцев, с которым я сам поговорил, и «Альфовцы» и Горбачев были напуганы так (конечно, не самими «Портосами», а свистопляской ФСБ), что тут же от них отступились. Четверых молодых людей посадили тут же, несмотря на все усилия наших адвокатов, потом — еще двоих (несмотря на то, что в дело вступил Трепашкин, защищавший интересы жителей взорванных домов в Москве и за это, практически, сам получивший четыре года). Только в этом году последние обвинения (через двенадцать лет) уже с новых обвиняемых были сняты. Замечательно, однако, мужество, с которым молодые люди выдерживали и выдержали всю эту государственную травлю — доили коров, расфасовывали продукты и непоколебимо держались друг за друга.

Того же типа был и процесс этого времени над Эдуардом Лимоновым и его «Национал-большевистской партией». Только выглядело все противнее и по-человечески мельче. Главный теоретик придумавший название «Нацболы» и заместитель Лимонова Дугин тут же сбежал к Путину и остается теперь уже теоретиком нового евразийства («азиопов» по выражению умнейшего Георгия Федотова о более серьезных, но тоже близких к НКВД представителей одноименного течения в Праге). Сам Лимонов, лучшее о котором можно сказать — человек «без царя в голове», оказался тоже на четыре года в лагере и, конечно, произошло это по тем же причинам, что и с Русланом Воронцовым и «Портосами» — началась борьба с любыми молодежными движениями, а довольно бессмысленные «нацболы» и были обыкновенным и вполне безвредным несмотря на свое дурацкое название движением молодежного протеста. Но природная глупость Лимонова и бессмысленное название партии привели к тому, как жаловался у нас на «круглом столе» его адвокат Биляк, что «лимоновцам» хотя бы для виду, как «Портосам» не хочет помочь никто. Естественно, и его друг Проханов тут же забыл о своем любимом авторе. А уж их идеологический союзник Никита Михалков, которого нацболы забросали тухлыми яйцами, прилюдно избивал ногами по голове беспомощных мальчишек, которых его охранники тут же повалили на пол. Близкий к «Гласности» молодой тогда адвокат Аграновский неукоснительно вел дела и так называемых «молодых левых», которых тоже сажали, фабрикуя им дела, одного за другим. Все в одинаковой степени оказывались жертвами твердо, уже с легко управляемыми следователями и судами, установившейся власти КГБ.