Сергей Григорьянц - Гласность и свобода

Но уж когда Ельцин пришел к власти, могло ЦРУ дать руководству страны рапортичку о том, что министр иностранных дел России Андрей Козырев — полковник Главного разведывательного управления, председатель Госбанка России Геращенко — главный банкир КГБ СССР, Егор Гайдар — сын резидента КГБ контрадмирала Тимура Гайдара и выкормыш КГБ. Наконец, что 35 % аппарата Ельцина — только официальные штатные сотрудники КГБ (по подсчетам Ольги Крыштановской). Может быть и была такая рапортичка, но это уже не было интересно американскому руководству: недавние враги демократии стали их лучшими друзьями.

Это была бесспорная победа Ельцина и Гайдара над демократией в России, возможность государственного переворота 1993 года, полностью поддержанные близорукой американской администрацией. И уже можно было расстреливать Белый дом, изображая гражданскую войну с избравшим его же президентом российским парламентом, можно было ночью бомбить Грозный с десятками тысяч погибших русских людей (куда до Ельцина Усаме бен Ладену, Каддафи или Саддаму Хусейну).

Американской администрации казалось, что речь идет о гораздо более важных вещах, чем демократия и массовые преступления в России, о стратегическом балансе сил, о ядерном и химическом разоружении, а Козырев, Ельцин, Гайдар, Бурбулис, казалось, так охотно им в этом шли навстречу, да и от СССР осталась всего половина, к тому же все более слабая. И ошибка была не в том, что, скажем, Бурбулис нередко говорил:

— Сперва окраины СССР мы распустим, но потом опять их соберем.

Эти же несбыточные мечты были и у руководителей спецслужб стран Варшавского договора в 1989 году, да и у Путина в двухтысячном. Но проблема для России, для США, для всего мира была тогда не в том, сбыточны или несбыточны эти надежды. Суть была в том, что ради по существу мелких выгод, которые и без того были бы достоянием мирового сообщества, администрация США, а за ней и страны Европейского сотрудничества выкармливали кредитами, субсидиями, всесторонней политической поддержкой новый деспотический режим в России, совершенно не понимая последствий, к которым эта политика приведет.

Вместо того, чтобы поддержать, способствовать внутренней организации демократических сил в России, свободную печать, по сути дела — русский народ в его стремлении к свободе, они закрывали глаза на то, как эти выкормыши разворовывают и их займы и все богатства России, а сперва они ведь не умели так крупно воровать в России и им нужны были для становления наличные американские миллионы долларов.

Зато они во многом уступали, и — напомню — теперь поумневший Строуб Тэлботт — тогда помощник госсекретаря по контактам с Россией удовлетворенно говорил:

— Эти коммунисты — хорошие ребята. С ними легко иметь дело.

Впрочем, о мелком, тактическом, а не стратегическом прагматизме американской политики, о циничном предательстве принципов свободы и демократии ради покладистости «хороших ребят» я уже упоминал, а теперь пора вернуться к началу. Конечно, главной причиной поражения демократии была искалеченность русского общества, всего русского народа десятилетия уничтожения всего лучшего в нем, да и вообще каждый народ сам должен определять свою судьбу. Но и эта близорукая политика вскармливания и взращивания гэбэшного руководства в России тоже внесла немалый вклад в то чудовищное положение, в котором сегодня оказался не только вымирающий народ нашей все еще гигантской страны. Но и во всем мире сложились совсем не те отношения, которые должны были следовать за победой демократии в «холодной войне».

Подлинно демократическая Россия, которая все же могла появиться на карте в начале девяностых годов совершенно бы изменила положение на земном шаре. Здесь бы и Китай, окруженный Японией и Россией перестал торговать внутренними органами расстрелянных политзаключенных, а во внешней политике был бы осторожнее, Ирану бы никто не помогал создавать ядерное оружие и на Ближнем Востоке, по-видимому, все развивалось бы иначе. Да и террористы и впрямь почувствовали бы себя брошенными, а не тренировались бы, как члены «Аум Сенрике» на российских полигонах.

Впрочем, мы перешли к истории в сослагательном наклонении. Бесспорно одно — демократия в России в отличие от КГБ не получила никакой мало-мальски серьезной поддержки (не могу забыть, как измученная Галина Васильевна Старовойтова у меня(!) просила помощи) и была предана атлантическим содружеством, так много когда-то о ней говорившим. Русский народ так любивший Соединенные Штаты, американскую музыку, американскую литературу, каждого американца, как носителя справедливости и демократии в мире в отдельности, был предан из-за очень примитивного типа мышления недалекой администрации. И нынешний антиамериканизм в России не только следствие массированной государственной пропаганды, но и прямой результат этого предательства. И эта политика, конечно, не только ухудшила положение во всем мире, привела к многочисленным жертвам, но вернула мир к противостоянию сильно ослабленной демократии и авторитарно-террористического сообщества в формах, характерных для семидесятых годов, с бесконечными локальными войнами и безуспешными санкциями, вроде «списка Магнитского» или украинских санкций в тех случаях, когда уже нельзя воевать.

В России кроме моральной дискредитации демократии, как идеологии и политического курса насущной задачей Гайдара, Ельцина и, конечно, КГБ было уничтожение всех демократических организаций, что в целом успешно и было проведено в правление Гайдара в 1991–1993 годах. Они в своих сегодняшних откровениях и не скрывают, что демократия была враждебна «курсу Гайдара» и он это отчетливо понимал.

Разгром демократических организаций, естественно, КГБ и в новый период своей истории начал с привычного врага — фонда «Гласность». Но, конечно, под широковещательные разговоры о победе демократии. А эти разговоры, это торжество наивных моих коллег, казалось, просто не имели предела.

В начале лета девяносто второго года в Амстердаме была созвана громадная международная конференция «Россия, гласность и перестройка». Конечно, наиболее заметными ее участниками были гости из Москвы. Русских делегатов было человек двадцать — все были очень хорошо известны: Галина Старовойтова, отец Глеб Якунин, Кронид Любарский, Виктория Чаликова, Олег Калугин, Василий Селюнин — остальных уже не упомню. И не помню, как ее устроители пробились ко мне в Москве: всю весну телефон у меня был отключен, никакие письма не доходили и никто из участников конференции «по человеческому измерению» ОБСЕ, проведенной в Москве хорошо меня знавших и разыскивавших не смог меня найти. Центральную роль в русской на конференции ОБСЕ делегации играл Сергей Адамович Ковалев тогда и ставший крупным политическим деятелем и российского и мирового масштаба, добившийся того, чтобы основополагающее положение о том, что нарушения прав человека не могут рассматриваться лишь в рамках национальной юрисдикции, а является международным правонарушениями, было включено, как один из важнейших принципов международного сотрудничества. Но разыскать в Москве меня ни Ковалев, ни один из членов русской группы никому не помог и мне ничего не передал.