Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

Однако в реальной устроительной деятельности следует придерживаться несколько иной механики.

«Ныне великий путь скрылся во мраке. Поднебесная стала достоянием [одной] семьи. Теперь родные для каждого — только его родственники, а дети — только его дети. Добро и силы [берегут] для себя. У больших людей наследование стало нормой, стены и ограды, рвы и запруды стали [их] крепостью. Путеводными нитями стали ритуал и долг. С их помощью упорядочивают [отношения] государя и подданных, связывают родственными чувствами отцов и детей, дружелюбием — братьев, согласием — супругов. С их помощью устанавливают порядок, намечают границы полей и общин, возвеличивают мужественных и разумных, наделяют человека заслугами. Их используют в своих замыслах, ради них подъемлют оружие. Среди… благородных мужей не было ни одного, кто бы не почитал ритуала. С ним они сверяли свою справедливость, на нём строили свою верность, проверяли вину, узаконивали человеколюбие, учили уступчивости, являя тем самым народу своё постоянство. Если кто не следовал бы ему, он потерял бы свой престол, ибо люди почли бы его сущим бедствием. Всё это и называется малым умиротворением».

Другими словами, в утопическом состоянии великого единения всё хорошее происходило вообще само собой, безо всякого не то что насилия, но даже просто какого-либо внешнего по отношению к каждому из людей регулирования. Вопрос о возможности реставрации такого состояния общества остаётся открытым, но, во всяком случае, эта возможность если и сохраняется ещё, то косвенно ставится в полную зависимость от морального состояния самих людей. А вот для практически достижимого благоустройства необходимо регулирование, необходимы официальные, всем известные и всеми признанные общие критерии оценки плохого и хорошего.

Категории ритуала и долга — одни из наиболее многозначных в конфуцианской теории. В самом общем и сжатом виде можно сказать, что ритуал, или нормы поведения, — это чёткие, не оставляющие особого простора для вариаций правила, согласно которым с учётом своего положения и положения своего визави в каждой данной социальной ячейке (семье, учреждении, соседской общине) и в каждой данной ситуации (полевая страда, похороны, получение должности) должен себя вести воспитанный, благонамеренный член общности. Долг же — это внутренний императив, который велит вести себя именно в соответствии с ритуалом, а не иначе, не по личному произволу.

Однако всякому человеку, чтобы быть в состоянии соблюдать ритуал, надо обучиться ему хотя бы на чьих-то авторитетных примерах.

Для исполнения этой высокой роли требуются специфические люди, особые достоинства которых отнюдь не являются врождёнными, но при наличии определённых задатков воспитываются в процессе тяжкого и упорного труда по самосовершенствованию. Они претворяют в обществе волю высшей власти, тянут на себе все конкретные заботы и подают пример окружающему народу.

Концепция совершенного мужа (цзюньцзы) является одной из краеугольных в учении Конфуция. Разнообразными характеристиками цзюньцзы «Лунь юй» просто изобилует.

«Из Пути совершенного мужа [Цзы-чан] обладал четырьмя качествами: его поведение отличалось достоинством, он служил вышестоящим с почтительностью, взращивал народ с милосердием и заставлял его (делать только] необходимое».

«Совершенный муж [вначале должен] завоевать доверие [народа]. Только после этого он может понуждать народ. [Если же совершенный муж станет делать это], не завоевав доверия, то [народ сочтёт это] угнетением. Совершенный муж [вначале должен] завоевать доверие [своего государя]. После этого он может выступать с критикой [своего государя. Если же он сделает это, ещё] не завоевав доверия, то государь сочтёт [его критику] поношением».

«Не служить — это означает не соблюдать свой долг. Если принципы взаимоотношений между старшими и младшими не могут быть отменены, то как могут быть отменены должные принципы взаимоотношений между государем и подданными? …Служба для совершенного мужа — это выполнение его долга».

«Совершенный муж помогает нуждающимся, а не увеличивает достояние богатых».

«Совершенный муж почтителен и не допускает ошибок. Если он с уважением относится к другим людям, соблюдая при этом надлежащие нормы поведения, то тогда для него в пределах четырёх морей все люди — братья».

«Цзы-лу задал [Конфуцию] вопрос о совершенном муже. Учитель ответил: „Совершенствуя себя, практикуй почтительность“. [Цзы-лу вновь] спросил: „И этого достаточно?“ [Учитель ответил: ] „Совершенствуя себя, приноси покой другим“».

«Совершенный муж ест не для того, чтобы насытиться, и живёт не для того, чтобы обрести покой. Совершенный муж умён в делах и осторожен в словах. Он стремится к общению с теми, кто обрёл Путь, чтобы исправлять себя. О таком человеке можно сказать, что он любит учиться».

«Совершенный муж старательно закладывает основы свой личности. …Что же касается почтительности к родителям и уважительного отношения к старшим родственникам, то разве не из этих принципов слагаются основы гуманности совершенного мужа?»

Эти цитаты можно множить и множить, но и так уже ясно видны основные параметры личности идеального управленца.

Он уважает себя, сознаёт свою значимость и свой масштаб, бережёт это самовосприятие, он ни в коем случае не бессловесный исполнитель приказов. Он относится к государю или вышестоящему начальнику почтительно, всегда готов следовать их повелениям, но только если повеления эти не идут вразрез с его чувством ответственности, с его бережным отношением к тем, кто вверен его попечению. Сбережение народа для него не пустой звук и не красивые слова; это конечная практическая цель любой управленческой деятельности. Стараясь дать народу прежде всего покой, для себя он покоя не ищет. Дело для совершенного мужа прежде всего, и только своей эффективностью, результативностью на поприще служения государю и народу он доказывает своё право как на принуждение народа к тому, что он считает правильным, так и на критику государя, когда он полагает государя неправым. При всём при том не служить он вообще не может; реализовать себя как личность совершенный муж должен (или, по крайней мере, всячески должен пытаться это сделать) только на поприще государственного служения.

Материальные соблазны им преодолены в результате личных духовных усилий; такое преодоление является одной из важных составляющих его самоуважения; возможность уважать себя он ценит куда более возможности стяжания. Корысть для него не существует; долг для него — всё. Ровно так же он относится и материальному достатку тех, кто ему вверен: ни у кого нарочито ничего не отнимая, он тем не менее в имущественных вопросах в целом всегда на стороне тех, кто беднее. Он тоже ощущает братство всех людей на свете, но не потому, что кто-то высший принудительным образом перепутал всех детей и родителей; это братство для него — братство по духу. Оно обеспечивается двумя взаимосвязанными факторами: постоянным внутренним уважением к окружающим и тем, что вовне оно реализуется через соблюдение правил поведения, оформляющих отношения не столько чужих людей, сколько родственников.