Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

Ведь до 17-го года всё так и было, правда?

Поразительно, но, яро ненавидя революционеров, Чудинова на самом деле до мозга костей пропитана их иллюзиями. А именно: стоит только неправильный, бесчеловечный социальный строй заменить на правильный, человечный — и люди как таковые быстро и радикально изменятся к лучшему.

Относительно того, какой строй считать правильным и человечным, либералы, монархисты, националисты и прочие грезят по-разному, но суть дела не меняется: надо лишь каким-то чудом (пусть сколь угодно кровавым) заменить то, что есть, на то, что должно быть, — и все психологические и экономические проблемы растают, как кошмарный сон, или, в худшем случае, легко решатся чуть ли не сами собой.

Куда ни плюнь, сплошь большевики. И монархистка Чудинова — одна из них.

По сравнению с этим принципиальным, мировоззренческим инфантилизмом любые упоминания о конкретных недостатках книги выглядят мелкими, брюзгливыми придирками. Что с того, что даже при описании внешности персонажей Чудинова являет себя типичной большевичкой, верноподданным автором «Библиотечки военных приключений» времён в лучшем случае Серова: практически все враги режима у неё неприятны, неопрятны, неловки, жирны, а все положительные — статями и ликом истинные арийцы и арийки, как на подбор; похоже, расово неполноценных либералов в идеальном мире Чудиновой можно было бы выявлять просто по размеру талии.

И даже неловко заводить речь о том, что роман является не более чем дамской, украшенной рюшечками, галунами и ювелирными изделиями вариацией изданного ещё четверть века назад, когда царистские альтернативы и впрямь были внове, «Гравилёта „Цесаревич“». Начиная с главной сюжетообразующей посылки — параллельно существующих миров Российской империи и нашей реальности, причём, что самое существенное, живущие в них двойники в минуты наивысшего душевного напряжения способны обмениваться информацией, едва ли не меняться душами, и вплоть до мелких деталей, скажем, до автомобилей марки «Руссо-Балт» (правда, в «Гравилёте» это название упоминается лишь единожды, в связи с не чуждым роскоши грузинским князем, а Чудинова безвкусно и навязчиво лепит это звучное клеймо и на мотоциклы, и на авто представительского класса). Сходство бросается в глаза не мне одному; скажем, на сайте «Лаборатория фантастики» в аннотации на книгу Чудиновой, в обязательной графе «Похожие произведения», без обиняков указан единственный прототип: Вячеслав Рыбаков, «Гравилёт „Цесаревич“» 1993. Можно и в любительских сетевых рецензиях покопаться — вот, скажем, LiveLib, отзыв пользователя Konrud от 23 марта 2017 года, в целом-то, что характерно, вполне доброжелательный к «Победителям»: «В чём-то повторяет „Гравилёт Цесаревич“ Рыбакова, можно даже сказать, что калька, но с точки зрения молодой женщины, женского взгляда на мир». И воистину совестно обращать хоть какое-то внимание на то, что Чудинова, как и подобает любому по-современному интеллигентному человеку, в сторону того, у кого, неровен час, скоммуниздила пару-тройку идеек (если и не читала, то при многократных-то переизданиях «Гравилёта» всяко слышала), не преминула плюнуть. Я от души умилился, когда среди перечисляемых ею врагов подлинно-таки русского монархизма наткнулся на себя и своего коллегу Алимова (значит, все же кое-что читывала): «Двое совсем уж юношей кропают роман, в котором жаждут „разделаться“ со „Словом о полку Игореве“, в остальное же время оба обучаются китаистике на факультете Восточных языков».

Оба обу… Просто-таки непревзойдённое чувство языка.

А по сути — чушь же несусветная! Мелко, глупо… Что такое «разделаться»? Но — написала! И — напечатали!

Ладно, это не беда.

Беда в том, что мнящая себя голубой русской кровью Чудинова поняла в русской истории не больше, чем в ван Зайчике.

Позволив в своём альтернативном мире разверзнуться хаосу Февраля, устроив там на несколько лет ту же самую, что и в реальности, Гражданскую войну с её взаимоистреблением, разрушением всего и вся, запустением и вырождением, она за десять годков диктатуры Колчака, благодетельно перевешавшего революционный сброд, каким-то невероятным образом выстроила процветающую экономику, смогшую стать основой независимой и единой страны.

Как и принято в нашей элитарной среде, поклонница христианнейших французских королей даже не дала себе труда прикинуть: после такого кровопускания и такой разрухи поднять из руин старые и возвести новые заводы, фабрики, дороги, каналы, плотины, аэродромы, порты и прочие вокзалы- телефон-телеграф можно было лишь мобилизационными, то бишь сталинскими, методами. Не было бы переворотов и братоубийства (как их не было в «Гравилёте», кстати) — ещё можно было бы более или менее убедительно говорить о могучей суверенной Российской империи с царём-батюшкой во главе. Но сказавши «а» — извольте с вещами на выход.

Чудинова что, действительно не знает, что, например, продотряды для насильственного изъятия у крестьян так называемых «излишков» продовольствия пыталось создать ещё Временное правительство, но ему это так и не удалось, потому что не было для того никаких рычагов — ни соответственным образом мотивированных руководителей, ни исполнителей, решительных до фанатизма, ни организационных и правовых механизмов? Эту задачу решили только большевики. По-своему, по-чудиновски (у кого живот толще, тот враг) — но решили.

Ладно, перевешали большевиков. Перестреляли матросню вместе с жёнами и детьми. Это не я выдумываю, это девичьи грёзы. Благовоспитанная столичная барышня сама так пишет. «…Их, увы, нельзя было оставлять живыми. В подобных существах огонь безумия тлеет, пока они живы. Вспыхнет в любой момент. „Не убивайте меня ради ребёнка! — умоляла молодая заложница. — Он же без меня пропадёт!“ „Да не бось, дадим и ему маслинку“. И ребёнка застрелили вперёд матери. …Их надлежало перебить, как бешеных собак».

Огонь безумия, ага.

Карательная психиатрия, родная, где ты? При тебе всё-таки не расстреливали…

Я несколько раз перечитывал этот пассаж, недоумевая: да неужели? Не верилось, что женщина, нежное и чувствительное создание, чья-то мама, наверное, настолько ненавидит красных, чтобы истреблять их с чадами и домочадцами. Но вот же чёрным по белому! После фразы «их нельзя было оставлять живыми» описан расстрел молодой матери с ребёнком. По логике текста — дан конкретный пример расстрела тех, кого нельзя было оставлять живыми. То есть сторонники белых расстреливали большевиков, и среди них — молодая мать, вероятно, жена красноармейца. Как понять ещё?

Ладно, перестреляли. Гражданская война, в ней добрых нет. Но дальше?

Дальше…