Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

В том-то и дело.

Дальше — штыками насаждаем обратно невинно поруганный безумцами и бешеными собаками капитализм.

А как иначе? Что-то я не слышал, чтобы у белых хоть кто-то ратовал за обобществление средств производства и госмонополию на внешнюю торговлю.

Чудинова что, и впрямь не знает, что в благополучнейшем тринадцатом году, до войн, до революций, при царе-батюшке, вместо того, чтобы, например, форсированно развивать свой Донбасс (как потом делали в сталинско-стахановские времена), уголь возили морем из британского Кардиффа? Только потому, что так было выгоднее иностранным партнёрам!

Ровно как сейчас на Украине, кстати.

К началу первой мировой иностранному капиталу (в основном — французскому, английскому и бельгийскому) принадлежало в России чуть ли не 100 % нефтяной промышленности, 90 % добычи полезных ископаемых, 50 % химической промышленности, 40 % металлургической и около 30 % текстильной. Плюс самая крупная среди великих держав внешняя задолженность. Недаром вопрос царских долгов будоражит умы европейцев по сию пору- суммы-то не копеечные. Отсюда, кстати, тогдашняя подчинённость царской политики политике кредиторов.

Можно, конечно, сказать, что эти цифры (приводимые, в частности, Андреем Фурсовым) взяты с потолка или придуманы врагами монархии. Это уже вопросы веры. Но практика — критерий истины: одни говорят, что государство процветало, другие — что государство смертельно болело. Государство от одной встряски (в 1904–1905) едва не умерло, от другой (1914–1917) умерло в мучениях. Не тронь меня — завяну я. Стало быть — кто прав? Процветающие государства имеют куда больший запас прочности.

А после Гражданской войны? Когда своя промышленность вообще разрушена, когда города вымирают, когда внутри страны пригодны для инвестиционного применения разве лишь бриллианты Российской империи из Гохрана, а всё остальное выдул ветер перемен? Впрочем, это при большевиках в Гохране кой-чего ещё удалось сохранить: осталось ли там хоть что-то после взятия Москвы обратно белыми — неизвестно, Чудинова о таких пустяках не пишет…

Столь превозносимый ею адмирал Колчак задолго до конца своей диктатуры вполне успел бы увидеть, как иностранный капитал выдернул из- под него страну и затем, для удобства управления и ограбления, нашинковал её помельче, оставив диктатору разве что набор мундиров с аксельбантами и позументами. Так что не только о полёте в космос венценосного царского брата речи бы никакой не зашло; даже о «Руссо-Балтах» пришлось бы забыть навсегда.

Господи, какая же дура наша культура!

Не вся, конечно, а лишь та, что мнит себя единственно таковой.

Варятся в собственном соку, тусуются в своих тусовках, обсуждают себя, награждают себя, даже ссорятся между собой из-за того, ради какого именно светлого будущего надо бы взять быдло к ногтю — либерального ли, монархического, или чтобы как- то вообще выкурить русский дух, ампутировать эту мерзкую нацию из мировой истории, потому что, например, как доказывает в своём «Китаисте» Чижова, русские ведь при любом строе рабы и подлецы (что-то в год столетия Октября утончённых дам переклинило на китаистах и Китае; не потому ли, что там развевается красный флаг, а успехи куда внушительней что либеральных, что монархических?). Или вот даже, как прозрачно намекает в своей «F20» лауреат Нацбеста Козлова, единственно достойные и свободные люди в нашей душной неволе — это шизофреники, а нормальные, серые, тупые ногтя их не стоят. «Только не надо про человеческие отношения. У меня глаза на лоб от этой ахинеи лезут. …Как только я слышу про человеческие отношения, долг, семью, бескорыстие, я сразу понимаю, что человек и секунды в себе не копался». «Он был настолько нормальным, что это граничило с небытием, …мне казалось, у Костика вообще нет личности». И в критических статьях уже делают оргвыводы: что ж, всех нормальных надо бы закопать… Кажется невероятным? А вот вам с подкупающей прямотой, да ещё будто в издёвку — в журнале, который называется «Дружба народов» (2016, № 6): «…Жизнь, в которой правильно всё, пуста. …Жизнь должна быть сумасшедшей…» «…Собака Лютер … становится первой жертвой в романе. После нескольких попыток (иногда успешных) укусить героев книги её усыпляют». Козлова словно подсказывает единственно возможный способ решения проблемы. «…Но ведь весь мир усыпить нельзя. К сожалению?».

Где-то мы уже читали нечто сродни…

А, ну как же! «В подобных существах огонь безумия тлеет, пока они живы. …Их надлежало перебить, как бешеных собак».

Какую сложную вязь плетёт история из кажущихся противоборствующими и даже взаимоисключающими, но равно расчеловечивающих, человеконенавистнических идеологий! Как удивительно, сами того не сознавая, перекликаются, как причудливо резонируют эти люди!

Наша столичная культурная массовка, присвоившая себе имя культурной элиты, при всех своих внутренних неладах, разборках и даже ссорах, практически в равной степени противопоставляет себя стране, людям, её населяющим, проблемам, которые действительно надо решать просто ради общего выживания. Групповые идеалы высококультурных фракций различны. Но сами-то фракции все в равной степени не мыслят иного пути, кроме как стереть существующую реальность вместе с реально работающими в ней, по мере сил пытающимися её обустроить и очеловечить людьми и начать с того или иного чистого листа. Чистый лист они представляют себе по-разному. Но первый этап — стирание действительности — для них общая аксиома. И в этом они, при всех своих идеологических различиях, куда больше коммуняки, чем, скажем, Зюганов. А поэтому, чуть ощущают угрозу утраты влияния на мозги и души, встают плечом к плечу, «штыки ощетинивши», и защищают своё место под солнцем и свою роль во тьме скопом, сообща, ибо по сути своей — едины.

Им все свободы, понимаешь, не хватает. Чиновники мешают с голыми задницами по сцене разгуливать — тоталитарный гнёт, издевательство над гениальными творцами. Пустили на сцену с голым задом — а трахаться всё равно не рекомендуют; ну вот, опять духовное рабство. Ладно, трахайтесь; что ещё? Минеты под софитами делать не дают? Да это же явный признак подготовки Кремлём новой ежовщины!

И все, ну все как один из кожи вон лезут, только бы не принять живой, всамделишный мир со всеми его плюсами и минусами, со всем его сложнейшим прошлым как данность, как эстафету, как наследство. Только бы не касаться ни единой из целого вороха серьёзнейших реальных проблем, что стоят перед народом и миллионами людей, его составляющих. Не касаться ни единой реальной слабины государства, ни единой реальной ошибки власти, ни единого реального человеческого порока. И уж подавно — не замечать ни единого шага вперёд, ни единого успеха, ни единого повода для гордости. Только их собственные вывихнутые проблемки их волнуют и подвигают к деятельности. Только вокруг чего-то, высосанного из пальца, ломаются копья. И в то же время яростно держат оборону спина к спине: культура — мы! Только мы!