Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Есть основания полагать, что сам Хрущев с необходимой четкостью не сознавал, что несет квази-советскому обществу укрепление позиций начальствующего сословия: в ряде случаев он лично санкционировал очередные дорогие сюрпризы этому сословию. Например, это им была создана, не имевшая аналогов в мире, Группа генеральных инспекторов Министерства обороны СССР - уникальный заповедник для тех маршалов, генералов и адмиралов, которым пришла пора, но уж очень не хотелось уходить в отставку. Такие военачальники зачислялись в эту группу пожизненно, сохраняли все свои права и привилегии, огромные оклады денежного содержания, но не несли никаких конкретных обязанностей. Впрочем, не только генералы, но и старшее офицерство по степени своего паразитизма всегда смыкались с начальствующим сословием. -

Казалось бы, Оттепель должна была выбить опору из-под начальствующего сословия, так как при Хрущеве законы, официально закрепощавшие рабочих и колхозников, были отменены. (Хотя и не сразу и весьма неохотно, но все же отменены!). Но дело в том, что Хрущев и его команда вовсе не были искренними демократами и гуманистами. Их выступление против культа личности имело в значительной степени эмоциональные корни - ненависть к мертвому Тирану, которого столько лет при его жизни все они боялись до ужаса; теперь каждому ослу неудержимо захотелось лягнуть мертвого льва. К тому же в борьбе за власть между преемниками Сталина нужно же было Хрущеву чем-то выделяться среди соперников. Но вскрыть подлинные масштабы сталинского террора Хрущев и его команда не были заинтересованы, так как все они к этому террору в той или иной форме были причастны. Почти все они сделали карьеру в эпоху Большого Террора, когда все руководящие посты освобождались за те годы неоднократно, быстро и внезапно. И Хрущева, выдававшего народу правду гомеопатическими дозами, приоткрывшего лишь узенькую щель над недавним и ужасным прошлым, его «соратники» поспешили убрать, а щелочку - захлопнуть.

Отмена же законов, закрепощавших рабочих и колхозников, была продиктована международной обстановкой. После первых нескольких лет изнурительной «холодной войны», дорогостоящей гонки вооружений, обе «холодно-воюющие» стороны ощутили необходимость в передышке. В регионах, где «холодная война» была обострена до вооруженных конфликтов (Корея, Вьетнам и др.), стало очевидным равновесие сил противников. В этих условиях Хрущев и выступил со своей «новой линией» во внешней политике СССР - с призывами к смягчению отношений и «разрядке международной напряженности». Но наряду с урегулированием локальных конфликтов, некоторым снижением темпов гонки вооружений, «холодная война», в сущности, вовсе не прекращалась, а переносилась в плоскость идеологии.

Хрущев хорошо использовал открывшиеся перед ним международные трибуны для пропаганды коммунистических идей. В ответ - в Организации Объединенных Наций, игравшей в те годы более пропагандистскую, чем реально-политическую роль, а также на всевозможных участившихся международных конференциях - делегациям СССР и республик приходилось на каждом шагу выслушивать всевозможные упреки по поводу применения в СССР принудительного труда и несовместимости этого с принятой ООН Всеобщей декларацией прав человека и другими подобными международными документами. Соображения международного престижа и заставили ква- зи-советское начальствующее сословие отказаться формально от внеэкономического принуждения, в частности от законов, в открытую закрепощавших трудящихся. Начальствующее сословие при этом ничуть не сомневалось, что сумеет свое господствующее положение сохранить и укрепить, независимо от наличия или отсутствия любых законов.

Действительно, запрет на увольнение с работы «по собственному желанию» был отменен еще в 1955 году, но рабочие остались по-прежнему прочно связаны с предприятиями, где работали, и текучесть кадров возросла незначительно. Правда, руководители предприятий в новых условиях оказались вынуждены, среди прочих дел, заботиться еще и о «закреплении кадров»не насильственными, а экономическими методами. Но сам сохранившийся до сих пор термин свидетельствует о том, что голубой мечтой начальствующего сословия, как тогда, так и по сей день остается «закрепление» - вплоть до полного порабощения.

Но, если разобраться, то и после отмены сталинских законов, в открытую закрепощавших рабочих, элементы принудительности все равно остались во всей организации труда в нашей квази-советской стране. Принудительность достигалась - в условиях общей скованности, привычной для тоталитарного режима, заторможенности сознания во всем обществе - предварительной заданностью конкретных условий и оплаты труда. Соответствующие - уполномоченные на это - представители начальствующего сословия заранее разрабатывали все нормы, тарифы, ставки и оклады зарплаты; фонд последней жестко лимитировался. Доступный для отдельного рабочего выбор мест и условий труда был очень ограничен, при чем никакие индивидуальные особенности работника при оплате его труда не принимались во внимание.

Жупелом для всех «кадровиков» на протяжении десятилетий в условиях административно-командной системы управления оставался принцип опережающего роста производительности труда рабочих по отношению к росту их заработной платы. Таким образом, достигнутая начальствующим сословием заданность всей окружающей социальной действительности превращала в принудительный даже и внешне свободный труд.

Вынужденное все же отказаться от внеэкономического принуждения, начальствующее сословие, подобно лилипутам, поспешило привязать Гулли- вера-рабочего к предприятию тонкими, но бесчисленными путами. До недавнего времени рабочего с местом работы связывали отношения не только по выполнению им определенной оплачиваемой работы, но и по обеспечению его всевозможными видами недостижимых иначе материальных благ, а иногда - и духовных. Именно на предприятии рабочий «'стоял» в очереди на получение квартиры; на устройство детей в детские учреждения; на путевки в пионерлагерь для детей и в дом отдыха или профилакторий для себя; на приобретение автомашины, телевизора, холодильника и т.п. «дефицита»; его обслуживали столовая и «стол заказов»; на всестороннюю помощь предприятия рассчитывал рабочий, вступая в «подшефный» садово- огородный кооператив (а ведь это - круглый год фрукты, ягоды, овощи для семьи); культкомиссия профкома на заводском автобусе возила рабочего в лес на пикник, по грибы или в театр по оплаченным профкомом билетам в порядке «культпохода»; по мере углубления дефицита продуктов питания рабочий одно время стал регулярно покупать на предприятии основные продовольственные товары под видом прежнего «стола заказов» и т.д.