Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Сокрытие механизма эксплуатации трудящихся начальствующим сословием облегчалось тем, что в Советском Союзе на протяжении десятилетий отсутствовала подлинная экономическая наука. Ученые, называвшие себя специалистами по политэкономии, фактически занимались тем, что подводили квази-научные обоснования под совершенно ненаучные, волюнтаристские решения высшего партийно-государственного руководства страны. И когда это руководство оказалось неспособно найти и положить в основу партийной программы реальную дорогу к коммунизму, рептильная наука была бессильна своему руководству помочь. Самое большее, на что решались самые «смелые» экономисты, - это признать, что советский народ во главе с партией блуждает во тьме без дороги, и начать поиски путей назад к капитализму. (Но это уже в следующую эпоху).

Не совсем верно было бы утверждать, что правящая партийно-государственная «верхушка» страны в послесталинскую эпоху руководствовалась все теми же, неизменными (и весьма примитивными) идеологическими представлениями, какие исповедовали сталинисты в 20-х - 30-х годах. Нет, жизнь внесла свои коррективы, как в ленинские «заветы», так и в сталинские догмы. Пришлось признать прежде всего ошибку в сроках, необходимых для построения коммунизма, хотя характерная «нетерпежка» по-прежнему продолжала проявляться (например, ликвидация Хрущевым частного животноводства в крупных городах).

Среди представителей начальствующего сословия, сложившегося в годы сталинщины из беспринципных парткарьеристов, заполонивших квази-коммунистическую партию после уничтожения Сталиным настоящих коммунистов, никто и никогда (кроме отдельных твердолобых догматиков) не принимал больше всерьез ничьих идей и никаких идеалов. Но при Сталине они об этом не смели и пикнуть; после его смерти представители начальствующего сословия в своем кругу перестали скрывать свое безверие. Но превозносить советский строй всем руководителям по-прежнему полагалось в обязательном порядке. При этом, если не все, то многие рядовые «совки» все еще делали это вполне искренне, а вот представители начальствующего сословия лгали «совкам» с полным знанием действительного положения дел.

Вместе с освобождением начальствующего сословия от прежнего, Сталиным внушенного, страха, пришло к нему и понимание того, что руководство квази-коммунистической партии завело страну в тупик, выхода из которого оно само не знает. Начальствующее сословие осуществляло планирование дальнейшего развития страны и контролировало выполнение этих планов - так кому, как не этому сословию, и знать было истинное положение дел в стране (недостаточно информированный управленец не может эффективно управлять). Кстати, среди причин возникшего тупика немалую роль сыграли и совершенно негодные методы планирования и управления, применявшиеся самим же начальствующим сословием, но об этом - ниже.

Неверие большинства квази-коммунистов в пропагандировавшиеся идеалы не могло остаться незамеченным и способствовало постепенной утрате всем народом прежних духовных ценностей, вера в которые и так была подорвана в годы сталинского террора. Но более всего способствовало разочарованию квази-советского народа в коммунистических идеалах полное несоответствие проповедовавшихся квази-коммунистами идей повседневной жизненной практике. Попытка Хрущева произвести переворот в этике в виде «Морального кодекса строителя коммунизма» продлилась лишь до тех пор, пока он сам оставался у власти, и была, вместе с ним, отброшена его ниспровергателями (хотя, казалось бы, кому он мешал, этот Кодекс?). Впрочем, жизненность любого этического учения закрепляется адептами- пропагандистами: Христову Новому Завету, чтобы остаться в веках, хватило двенадцати апостолов; у хрущевского Сверх-Нового Завета - не нашлось ни одного...

«Моральный кодекс строителя коммунизма» воспринимался народом, как насмешка, так как был настолько же далек от реальной жизни, насколько поздне-оттепельная, сползавшая к Застою, экономика страны была далека от коммунизма. Вседозволенность для начальствующего сословия, а главное - его высокий жизненный уровень, выделявшийся на фоне весьма скудного быта остального народа, порождали у людей, особенно у молодежи, не только безверие, но и глубокую озлобленность, характерными проявлениями которой, стали алкоголизм и бессмысленное хулиганство, доходящее до вандализма. Если подростки коллективно портят уличные телефоны-автоматы и электрораспределительные щиты, бьют светофоры и фарфоровые изоляторы на столбах электролиний, забрасывают булыжниками проходящий транспорт, перевертывают урны с мусором и поджигают его, вытаптывают цветы на клумбах - да всех подобных «художеств» - не перечесть! - то это не плоды дурного воспитания, это признак серьезного неблагополучия во всем обществе.

В результате разочарования квази-советского народа в коммунистических идеалах, поскольку духовный мир современного человека не терпит пустоты, среди широких масс трудящихся началось постепенное распространение других идеологий: стало восстанавливаться влияние церкви, возросло восприятие западной пропаганды, но особенно широкий успех выпал на долю различных идей националистического или даже шовинистического характера. Возрождение национализма, чрезвычайную глубину и повсеместность распространения которого начальствующее сословие позорно проморгало, впоследствии привело к распаду квази-советского многонационального государства на составные части. Можно полагать, что процесс распада еще не совсем закончился, и автор, чтобы не углубляться в этот сложный вопрос, предпочел сузить свою тему, абстрагируясь от национально-территориального аспекта истории наших дней и ограничиваясь только Россией, под которой понимается чисто русская ее часть, без учета «автономий». Исследованием же национального вопроса - в теории и применительно к России - еще будет время заняться: любой национальный конфликт - это надолго!

По той же причине автор до сих пор не касался (и впредь постарается не касаться) других квази-социалистических стран, несмотря на то, что сопоставление аналогичных процессов, происходивших и продолжающихся во всех странах названной категории, могло бы способствовать лучшему пониманию их существа. (Что стоит, например, лапидарная характеристика, данная югославским «диссидентом» Милованом Джиласом классу, который мы назвали начальствующим сословием: «Оно использует общественное добро, словно свое, и транжирит его, словно чужое!» Или что стоит тот факт, что первым назвал своих единомышленников-коммунистов «стадом баранов» болгарский «вождь» Тодор Живков!). Но нельзя объять необъятное...