Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Но Горбачев в 1985 году, глядя на страну и народ глазами типичного представителя начальствующего сословия, в утвердившихся в СССР извращенных классовых взаимоотношениях пока еще не разбирался и начал с того, что призвал рабочих - работать.

Первый лозунг Горбачева - «ускорение социально-экономического развития страны». (О «перестройке» речи пока что нет - этот термин появился через полгода). Сознавая, однако, что для существенного «ускорения» недостаточно просто всем рабочим «прибавить в работе» (его любимый идиом в течение первых двух лет власти), Горбачев одновременно поставил соответствующую задачу не только перед рабочими, но и перед их руководителями: «ускорение научно-технического прогресса».

Но начальствующее сословие ради исполнения горбачевских директив даже не пошевелилось. Каждый представитель начальствующего сословия спросил себя: «А что я с этого буду иметь?», - и не обнаружил в застойной экономике того времени никаких стимулов к научно-техническому прогрессу.

Ведь как у нас повелось в годы Застоя: пока предприятие, оснащенное устаревшей техникой, выдавало продукцию устаревшего образца, но именно такая продукция была предусмотрена планом, и этот план выполнялся, - у директора завода ни о чем голова не болела. А свяжись с реконструкцией предприятия, модернизацией оборудования, переходом на новую продукцию, - надолго лишишься покоя, не один выговор схлопочешь («инициатива наказуема!»), а в итоге - добро, если не снимут, а спасибо все равно никто не скажет (естественно: твоя реконструкция - это и для министра лишнее беспокойство...). Идеологи криминальной буржуазии по этому поводу давно уже подкидывали идею, что вывести отсталый завод из тупика его руководитель был бы тогда лично заинтересован, когда завод был бы его собственностью; но к подобным идеям прислушиваться - для Горбачева время еще не пришло.

Сказать, что Горбачев уперся в глухую стену «номенклатурной» инертности, - было бы неудачным сравнением: «стена» была чрезвычайно эластичной - до полной неощутимости. Все руководители были «за» - и в центре, и на местах, - тем не менее, принятые ими же постановления не выполнялись. Для начальствующего сословия такие игры были привычны - на протяжении десятков лет партийный аппарат тем и занимался, что составлял «правильные» постановления, наполненные словесной шелухой, вполне соответствовавшей марксистско-ленинской теории, но не прилагал ни малейших усилий, чтобы добиться реального выполнения этих «бумажных» постановлений. Для «аппаратчиков» было, наоборот, в диковинку то, что Горбачев пытался всерьез настаивать на выполнении принятых решений, и его «требовательность и еще раз требовательность», вместо попустительства предыдущих лет.

Между тем, «аппаратчики» в это время деятельно готовились к очередному, XXVII съезду КПСС. В счастливом для Горбачева апреле 1985 года до съезда оставалось десять месяцев, но очень мало принципиально нового успел Горбачев разработать к съезду (а до своего избрания никаких законченных разработок на будущее, по-видимому, не имел - собственное мнение - опасная игрушка!). Так что в ходе подготовки и на съезде бал правили «аппаратчики».

А у партийной «верхушки», с ведома и согласия Горбачева, конечно, еще до его избрания было решено - на этом съезде проделать мошеннический фокус с подменой партийной программы. Дело в том, что Третья, хрущевская программа, принятая XXII съездом КПСС в 1961 году, утверждала, что социализм в СССР полностью и окончательно построен. Только вот как строить дальше коммунизм - этого никто не знал; не знают этого и сегодняшние наши квази-коммунисты.

Поэтому Хрущев и его команда в 1961 году не придумали ничего лучшего, как превратить партийную программу в какое-то подобие нархоз- плана, только задачи в этом плане ставились не на год, не на пятилетку, а на двадцать лет вперед - до 1980 года. Главная задача этой квазипрограммы - за двадцать лет перегнать Америку по производству промышленной продукции. Теперь всем ясно, что достижение, записанных в партийную программу, количественных показателей (от достижения которых экономика нашей страны была не так уж далека) отнюдь не обеспечивало в действительности построение в СССР коммунизма, - для этого требуется глубочайшее качественное преобразование всего общества. Но ничего другого, кроме десятков «потолочных» цифр, Хрущев так и не придумал. Сменившие же его деятели Застоя вообще себя теоретизированием не утруждали.

Но вот, к удивлению последних, 1980 год подошел, а социально- экономические показатели, записанные в Третью программу партии, оказались не достигнуты. Ну, и что? Подумаешь, какой «прокол»! Во всем мире ни одна партия, имеющая длительную историю (т.е. не считая новорожденных) не может похвастаться тем, что все, до одной, ее программы всегда выполнялись. Но наша квази-коммунистическая партия отличалась особо высоким уровнем фанаберии и, учитывая «всемирно-историческое значение» своего провала, была категорически не способна признать очевидный и бесспорный факт, что Программа 1961-го года, по состоянию на 1980 год, с треском провалена. Но когда ежегодно умирали «вожди», - было не до программы, и только через пять лет додумалась партийная «верхушка» до великолепного выхода из положения: программа не выполнена - тем хуже для программы!

В ходе подготовки к XXVII съезду «аппаратчики» составили для утверждения новую программу, но с такой хитростью: из текста новой программы - во избежание будущих конфузов - были просто вычеркнуты все конкретные и, особенно, количественные задания по социально-экономическому развитию страны, чтобы впредь они не оказались так же не выполнены, как предыдущие. Вместо конкретных количественных заданий, установленных Программою 1961-го года, тексты всех разделов, взамен ее подготовленной, новой программы были наполнены обтекаемыми, «каучуковыми», ни к чему не обязывающими формулировками.

Что ж, каждая партия вольна принимать для себя любую программу, какую ей заблагорассудится. Но XXVII съезд КПСС новую программу, подготовленную для него, вместо невыполненной старой, принять-то принял, но объявил ее вовсе не новой - четвертой по счету, - а, якобы, все той же. Старой - третьей - только слегка «отредактированной». Выхолощенная, очищенная от всякой конкретики, новая программа было мошеннически объявлена всего лишь «новым текстом» Программы 1961-го года. И весь этот мошеннический фокус с подменой программы был проделан лишь для того, чтобы уйти от вопроса о выполнении первоначальной, неочищенной программы - цифровые показатели из «нового текста» программы убрали,- выполнять стало нечего и снова можно хвастаться «успехами». (Между прочим, на такой подмене начальствующее сословие всю жизнь стояло: вместо борьбы за выполнение плана предприятием (районом, регионом), представители начальствующего сословия всегда старались добиться снижения плановых заданий).