Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Фактическая стоимость денег, которыми располагали покупатели, не соответствовала написанному на них номиналу, не обеспечивала возможности приобретать на них необходимые товары. «Твердые» государственные цены, выраженные в обесценившихся деньгах, совершенно перестали, соответствовать стихийно складывавшимся истинным ценам, проявлявшим себя на «черном рынке», где - в отличие от магазина - купить можно было все, но по ценам, большинству покупателей недоступным. Чтобы восстановить покупательную способность рубля и его конвертируемость на мировой торговой арене, Правительство СССР прибегло к иностранным кредитам. Внешняя задолженность страны в 1988 году, против 1985 года, увеличилась вдвое, но «дыра» в государственном бюджете была гораздо глубже, чем полагало правительство.

О дефиците государственного бюджета Горбачев впервые глухо упомянул на XIX партконференции. На очередной сессии Верховного Совета СССР при обсуждении плана на следующий, 1989 год министр финансов Гостев признал, что в проекте государственного бюджета в завуалированной форме заложен дефицит в 36 млрд., рублей. Министра через полгода сняли, но это не помогло: баланс за 1989 год был впоследствии сведен с дефицитом бюджета, равном 127 млрд., рублей (около 14% валового национального продукта). Горбачев признал, что 49 млрд., рублей из этой суммы приходится на «пьяные деньги», ушедшие «налево». Вот насколько к тому времени квази-советское правительство уже не владело экономикой страны. По мере внедрения в реальную экономическую жизнь закона о предприятиях, очень скоро выяснилось, что, все более теряющие свою силу, деньги для расчетов между, обретшими изрядную свободу, предприятиями по ранее установленным ценам теперь не годятся. Предприятия уже не первый год (тайком от начальства) были вынуждены рассчитываться между собою не по тем «твердым» ценам, которые были предписаны правительством. Расширение - почти безграничное - прав предприятий с 1-го января 1988 года позволило их руководителям - «директорскому корпусу» - свободнее устанавливать новые взаимоотношения между собою.

Быстро прогрессирующее превращение всего государственного сектора экономики в своеобразный, мало поддающийся волевому регулированию, свободный рынок, было продиктовано не самоуправством и безответственностью директоров предприятий, как теперь часто изображают, а невозможностью далее руководствоваться устаревшими положениями, инструкциями, нормативами, а главное - неизменными ценами. Освобождение «директорского корпуса» от привычной субординации, продиктованное хозяйственной необходимостью, произошло даже стремительнее, чем освобождение всего остального народа - предприятия выпрягались одно за другим целыми отраслями и фактически переставали считаться со своими главками и министерствами.

Самыми первыми застрельщиками «освобождения» (а фактически - распада) квази-советской экономики выступили новомодные центры научно- технического творчества молодежи, имевшие огромные льготы и не успевшие обрасти социальной сферой. Догадавшись включить в свое руководство отдельных деятелей из комсомольского и партийного аппарата, они с помощью последних легко отделались от формальной опеки ЦК ВЛКСМ.

Строительные предприятия тоже раньше других стали хозяйничать в соответствии исключительно с собственной выгодой. Правительство, стремясь сократить объем незавершенного строительства, решило заморозить часть таких строек, где конца строительству еще не было видно; всего законсервированы были объекты с общим объемом строительно-монтажных работ в 24 млрд., рублей. И в то же самое время за 1988 год строители набрали новых заказов, незавершаемых за один год, на 59 млрд., рублей. Чем в таких случаях соблазняют заказчики строителей, - можно только догадываться.

Руководившие промышленностью, аппаратчики соответствующих министерств и ведомств пытались удержать экономику под своим контролем, доводя установленный предприятиям, вместо плана, показатель «государственного заказа «до 100% вырабатываемой продукции. Многие предприятия по полгода и более вели споры со своим начальством, пока не привыкли вообще с доведенными им плановыми показателями вовсе не считаться. Только военная промышленность, как священная корова, оставалась неприкосновенной, хотя к этому времени «холодная война», в сущности, уже закончилась (нашим поражением), а конверсия и всестороннее сокращение военно-промышленного комплекса могли бы еще спасти «дырявый» государственный бюджет. Но ВПК не тронули - бюджет не спасли...

В чем же, собственно, руководители предприятий были не согласны со «своими» министрами? - Предприятия стремились под различными (иногда - действительно не учтенными министерствами, а чаще - надуманными) предлогами повысить оптовые цены, т.е. цены, по которым предприятия продают свою продукцию магазинам. Таким путем руководители предприятий хотели выручить побольше прибыли и за этот счет прибавить зарплату рабочим, да и себе тоже. А повышать зарплату всем работникам было необходимо, так как товар, доставленный с завода в магазин (и дорогою частенько ополовиненный рэкетирами), шел в продажу не по государственной цене через прилавок магазина, а через заднюю дверь по ценам «черного рынка»; так что на покупку хотя бы самых нужных товаров по «левым» ценам у трудящихся прежней зарплаты хватить не могло.

Снятие установленных ранее всевозможных ограничений на рост зарплаты (в том числе на «совместительство», т.е. работу на двух и более предприятиях одновременно) впоследствии стали называть «реформой Рыжкова», бывшего в те годы председателем Совета Министров СССР. По сути дела, поступление рабочего на работу одновременно в два - три места означает, что он ради заработка добровольно сам себе удлиняет рабочий день. (На этот раз перед нами пример экономического принуждения к труду, нормального для капиталистических производственных отношений). Опять, выходит, прав Карл Маркс, называвший удлинение рабочего дня до физиологического предела - «голубою мечтой» всякого фабриканта. Наша молодая буржуазия, едва появившись на сцене, быстро и уверенно вошла в свою роль.

Повышая зарплату всем рабочим (чаще всего - путем щедрого премирования, т.е. опять-таки на основе «выводиловки», а не за честный труд) «директорский корпус», естественно, не забывал и себя. Ревизиями порою обнаруживались начисление и выплата руководителями предприятий самим себе премий в размерах 5-10 и более годовых окладов. Таким путем отдельные руководители предприятий получили возможность беспрепятственно обогащаться и приступить к формированию своих капиталов (на стороне, так как присваивать руководимые ими предприятия они пока еще не могли). С 1988 года обогащение руководителей предприятий только началось; «процесс пошел», но для массового перехода «директорского корпуса» в ряды бюрократической буржуазии время еще не пришло.