Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Чью - какого класса - справедливость преподнес нам Гайдар? На первый взгляд - явно мелкобуржуазную. Слишком явно. Разделить все национальное имущество страны, числившееся в государственной собственности, на мельчайшие кусочки и раздать каждому по малюсенькому кусочку этой собственности - это идея не для практического осуществления, а для буржуазной пропаганды, рассчитанной на интеллект «совка». Бессмертная формула очеловеченного Шарика: «Отнять и разделить!» - совершенно ошибочно была приписана Булгаковым большевикам - они, наоборот, старались обобществить собственность. А парцеллизация собственности (т.е. ее раздробление), диффузия собственности (т.е. проникновение в форме акций в широкие массы), - все эти западные теории основаны на фальсификации данных статистики.

До Гайдара дело изображалось так, будто широкие массы представителей всех классов современного буржуазного общества, в том числе и рабочие, нарасхват, как горячие пирожки, раскупают любые акции любых фирм и, став получателями дивидендов, превращаются в мини-капиталистов, а общество, где каждый имеет хотя бы по маленькому кусочку собственности, становится «обществом равных возможностей», «народным капитализмом» и т.п. В действительности некоторые акционерные компании - с вынужденного, конечно, согласия рабочих - часть зарплаты выдают не деньгами, а акциями своих компаний (подобно тому, как на заре капитализма некоторые фабриканты открывали собственные лавки и выплачивали рабочим часть зарплаты продуктами - пониженного качества по завышенной цене). По мере надобности в деньгах рабочие эти навязанные им акции продают (своим же компаниям, но обычно - дешевле номинала), так что «диффузия» акций идет крайне медленно и нигде в мире не превышает 20% экономически активного населения.

Гайдар и его команда не стали ждать милостей от истории, взялись «диффузию собственности» осуществить побыстрее. Ускорение, подталкивание истории - методы большевистские, но Гайдар к ним прибег, потому что стихийной «диффузии собственности» нигде в мире не происходит в действительности - акции рабочим навязываются, и на этом пути «равных возможностей» пришлось бы ждать, пока рак на горе свистнет. Поэтому прогрессивную, якобы, теорию внедряли в жизнь властью государства. Но из этого рая не вышло, как известно, ничего хорошего. Теория оказалась нежизненной, да и исполнители были слабоваты. «Агитпроп» демократов годился лишь для научных конференций, а не для работы в массах.

Даже на самом безобидном этапе приватизации - раздаче гражданам в собственность занимаемых ими квартир - многие от такого подарка муниципалитета отказались, протестуя против низкого уровня благоустройства и аварийного состояния своих квартир. Многие отказались получить причитавшийся каждому ваучер (чем подтолкнули кассиров на различные злоупотребления); иные получатели ваучеров не продержали их в руках и часа, тут же, у дверей ваучеризационного пункта, продавая их перекупщикам значительно дешевле номинала, а то и просто за бутылку (никто толком не разъяснил народу, что номинальная цена ваучера была на нем напечатана в деньгах условных, доинфляционных, а перекупщики нагло платили за них деньгами послеинфляционными,. обесцененными). При приватизации мелких предприятий их трудовыми коллективами далеко не все работяги принимали участие в покупке. При акционизации крупных предприятий пакет акций, остававшийся государству, тем самым выпадал из процесса диффузии собственности. Таким образом, вне этого процесса осталась значительная часть экономически активного населения.

Что же касается стихийного появления целой армии мелких и мельчайших предпринимателей - киоскеров, «челноков» и т.п., то в их многомиллионной массе (численность одних лишь «челноков» достигла 10 миллионов плюс еще 20 миллионов человек сбывают по России ввезенные «челноками» товары) трудно найти коммерсанта самостоятельного: чтобы начать свое «дело» почти каждый мелкий предприниматель занял деньги у ростовщика, а теперь годами не может с ним расплатиться; средств производства в собственности он не имеет, товары, которыми он торгует, фактически ему не принадлежат, он продает, почти как пролетарий, свою рабочую силу. Для диффузии собственности «челнок» - не находка.

К настоящему времени резервов для дальнейшей диффузии собственности практически не осталось: есть намеченная к приватизации собственность, но нет желающих и способных ее приобрести. При этом и до, и во время диффузии, несмотря на государственную поддержку последней, малозаметно, но неуклонно продолжался противоположный процесс - субцентрализация акционерной собственности. В условиях распада российской экономики большинство акционерных компаний не получают прибылей - одни долги, да убытки; никакие дивиденды акционерам, естественно, не выплачиваются. Поэтому русские люди, до реформ Гайдара в массе своей ни разу в руках не державшие никаких акций, их ценить и беречь, наравне с деньгами, не привыкли. Случилось видеть однажды, как этими цветными бумажками играли дети под столом. И если таких горе- акционеров «случайные» собеседники просят продать им бумажки, те отдают их почем попало.

Скупку акций своих компаний ведут, с одной стороны, менеджеры каждой компании, борющиеся за контрольный пакет; с другой стороны, скупку акций немногих прибыльных или надежно перспективных компаний ведут в районах размещения держателей акций целые сети скупщиков, действующих очень осторожно и тайно, чтобы не вызвать бум, не спровоцировать рост цен на акции. Под централизацией акционерного капитала обычно понимают слияние компаний, их взаимозависимость и формирование монополий; протекающий медленно и негласно, но непрерывно, процесс сокращения числа держателей акций можно назвать субцентрализацией.

Противоположный диффузии собственности, процесс субцентрализации акционерного капитала лишает реальных перспектив «общество равных возможностей» и другие подобные буржуазно-апологетические теории «народного капитализма». Неприживаемость акций в среде рабочих и других трудящихся делает мелкобуржуазный акционерный идеал социальной справедливости неосуществимым, нежизненным. Россия действительно остается вся, как яйцо кукушки, в родимых пятнах извращенного квази-социализма. Но возникает вопрос: за время, пока оставался у власти Гайдар и остаются другие демократы, больше стало социальной справедливости в российском обществе или меньше? Короче: лучше стали жить русские люди или хуже?

По опросам социологов, около 65% всех респондентов недалеко ушли от нищеты; а до 15% перешли ее грань - не имеют даже официально утвержденного прожиточного минимума (в число последних бездомные бомжи и нищие не вошли - социологи еще не научились до них добираться). А на противоположном полюсе общества вызывающе-богатые «новые русские» составляют 3% населения страны, но для них теперь все, что есть в этой стране; для них вся реклама - и банков, и шопов, и туров, и т.п., потому что одни они - и инвесторы, и покупатели, и туристы. Одних казино для них в Москве создано более семи десятков...