Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Наряду с уничтожением миллионов невинных (в том числе - лучших) людей, не менее непростительным преступлением сталинистов было психологическое насилие над остальной, не репрессированной, частью советского народа. Рабочих, совершивших победоносную революцию, отбивших интервенцию полутора десятков держав, сталинисты сумели загнать обратно в рабство. Народ, в большинстве своем фактически еще не вышедший из рабского состояния сознания, добившийся было только внешних условий для духовного освобождения, был вновь лишен указанных условий, вновь ввергнут в униженность, едва ли не большую, чем в царские времена, и без реального сопротивления позволил взять в руки всю полноту власти начальствующему сословию, создавшему, вместо советской власти, тоталитарный режим, основанный на крови и каторге, и навязавшему квази-советскому народу психологическую доминанту страха на несколько поколений вперед.

Только через 15 лет - после смерти Сталина и - начала хрущевской Оттепели - был отменен запрет на увольнение с работы; но и после отмены сталинских законов, в открытую закрепощавших рабочий класс, элементы навязанности, принудительности, предварительной заданности условий и оплаты труда, при характерной для тоталитарного режима заторможенности сознания, до самой Перестройки сохранялись полностью, а некоторые - вплоть до наших дней.

В результате нелепого отрицания и даже преследования сталинистами кибернетики, как науки, СССР с большим опозданием присоединился к всемирной научно-технической революции. Значительное ускорение роста произюдительности труда могло бы послужить подъему благосостояния всего квази-советского народа, но руководители квази-коммунистической партии, продолжая сталинский курс ограничения народного потребления (кроме престижного потребления начальствующего сословия), все достижения науки и техники использовали для наращивания военного потенциала СССР, как великой державы, да воздвижения гигантских строек, имевших не столько народно-хозяйственное, сколько престижное значение.

Все же некоторое повышение жизненного уровня на базе технического прогресса коснулось наиболее квалифицированной части рабочего класса - шахтеров, нефтяников, металлургов, работников наукоемких и, особенно, военных отраслей промышленности. Вокруг чрезвычайно секретных, «закры- тых» (для квази-советских людей, но фактически открытых для американской разведки) предприятий двух этих отраслей были построены «закрытые» безымянные (номерные) города, обнесенные по периметрам охраняемыми зонами; население «закрытых» городов снабжалось чуть-чуть получше остального народа, имело более сносные жилищные условия и тому подобные привилегии, что импонировало данной прослойке рабочего класса Другим работникам тяжелой индустрии правящее начальствующее сословие, якобы, компенсировало повышенную тяжесть труда высокой оплатой, имевшей в эпоху Застоя более престижное, чем реальное значение при постоянном дефиците на рынке потребительских товаров и услуг.

С другой стороны, нежелание начальствующего сословия направлять капиталовложения в «непрестижный» ремонт и модернизацию оборудования обусловило сохранение на ряде участков тяжелого и неэффективного ручного труда. В 1985 году в СССР из 130 млн. работников всех отраслей народного хозяйства не менее 35 - 40 млн. человек были заняты трудом малоэффективным и, естественно, низкооплачиваемым; многие из них по уровню жизни, бытовым условиям и классовому сознанию мало отличались от люмпен-пролетариев.

Такое расслоение квази-советского рабочего класса, резко углубившееся в эпоху Застоя, не могло не отразиться на классовом составе квази коммунистической партии. В эту эпоху ряды партии (а через нее - и начальствующего сословия) пополнялись, в основном, представителями самой квалифицированной и высокооплачиваемой части рабочего класса, мало отличавшимися от технической интеллигенции, выдвинуть которую на первое место в партии мешали лишь старые догмы.

Горбачевскую Перестройку рабочий класс сначала поддержал, хотя у каждой из прослоек имелись поводы и для недовольства: низкооплачиваемая слишком долго - ждала неотложной механизации своего труда на базе обещанного ускорения технического прогресса, но недовольна была «сухим законом» и вздорожанием водки; представители же высокооплачиваемой прослойки одобрили и местами осуществили выборность руководителей всех производств, но некоторые профессии потеряли ряд льгот и привилегий. Однако, потребовалось несколько лет перестроечного трепа в условиях невероятной ранее гласности, чтобы квази-советский народ белое или менее освободился от навязанного еще сталинистами, въевшегося в гены, повседневного страха. Парадоксально, что высвобождение духа, расторможение сознания рабочего класса протекали одновременно с быстрым ухудшением его материального положения, но он с этим до поры, до времени ради Перестройки мирился.

По мере внедрения в реальную экономическую жизнь горбачевского Закона о предприятиях, последние находили все больше предлогов и возможностей для удорожания своей продукции. Чтобы при растущих ценах рабочие по-прежнему оставались покупателями, им была необходима прибавка к зарплате; Горбачев же призывал их «прибавить в работе!», снял все имевшиеся ограничения на работу в двух и более предприятиях, и рабочие ради дополнительного заработка вынуждены стали сами себе удлинять рабочий день. Вторая работа зачастую была неквалифицированной, и невозможность без нее обойтись порою оскорбляла квалифицированных мастеров своего дела; для низкооплачиваемой же прослойки работа «по совместительству» ряд лет оставалась единственным выходом.

Весною 1989 года состоялись первые выборы в Верховный Совет СССР на плюралистических началах. В составе предыдущего подобного парламента, выбранного в 1984 году, более половины (51,3%) депутатов были рядовыми рабочими и колхозниками; среди же «народных, депутатов СССР», выбранных в 1989 году, рабочих и крестьян оказалось всего 23,7%. По этому поводу высказывалось очевидное, казалось бы, мнение, будто демагоги и политиканы с этого момента оттеснили от власти представителей трудящихся. Но это - одна лишь видимость: как ко всем предшествовавшим, так и к выборам 1989 года кандидаты в депутаты парламента из рабочих были тщательно отобраны опытными сотрудниками партийных аппаратов и подготовлены к предстоявшим ролям - обеспечению кворума на заседаниях без малейшего проявления инициативы. Подлинным представителем и защитником интересов рабочего класса ни один из депутатов со сталинских времен не являлся. В целом же рабочий класс к середине 1989 года по-прежнему оставался под полным контролем квази-коммунистической партии, вместе с нею ожидал обещанных Горбачевым радикальных реформ, суть которых все еще никому не была ясна