Сергей Буркин - Что случилось с Россией

Распад СССР в экономике означал немедленный разрыв установившихся хозяйственных связей между предприятиями разных республик и, тем самым, остановку многих производств, потерю работы и заработка миллионами рабочих, но на эти жертвы в экономике правительство Ельцина - Гайдара безоглядно пошло - ради возможности приступить к реставрации капитализма в России. Первые же обвально подействовавшие меры Правительства по «либерализации» цен, поставили рабочий класс на грань выживания, лишив рабочего его специфического средства существования - работы, заменив заработанную плату произвольными подачками в виде «компенсаций». Неквалифицированные рабочие, легко менявшие «постоянно-временную» работу, легче перенесли утрату «уверенности в завтрашнем дне», чем высококвалифицированные мастера своего дела. Значительная часть низко квалифицированных рабочих, выброшенных с производства, ушли в сферу обслуживания, в мелкую торговлю, попытались стать бизнесменами.

В последовавшей затем кампании по приватизации мелких и средних предприятий рабочий класс, никогда не имевший капиталов и потерявший все сбережения, хранившиеся в сберкассах, активного участия принять не мог; мог лишь возмущаться со стороны, наблюдая за беззастенчивой «прихватизацией». При акционировании (с целью приватизации) крупных предприятий - квалифицированным рабочим выкупать причитавшиеся им акции было не на что, кроме как на ваучеры. До сих пор мельчайшие держатели упорно хранят их в наивной надежде, что экономическая жизнь в стране когда-нибудь нормализуется, и они по этим акциям будут получать дивиденды. Но постоянная нужда в деньгах заставляет с акциями рано или поздно расставаться («вымывание» мельчайших держателей акций - закон капитализма). Неквалифицированные рабочие акций обычно не хранят (некоторые - даже не выкупают, давно продав ваучеры). Исключение составляет лишь тот, кто ушел в «шестерки» к новому руководителю предприятия и тайно скупает акции - для Шефа и немного для себя.

В итоге Августовской буржуазно-демократической революции 1991 года жизненный уровень рабочего класса значительно снизился. До начала этой революции квази-советское государство обеспечивало хотя бы для элитной прослойки рабочего класса все же вполне сносную жизнь, особенно в закрытых городах (если отвлечься от висящей над ними угрозы). Внезапно потеряв рабочие места и гарантированные заработки, казенный «почет» и привычный образ жизни, рабочий класс, естественно, пытался понять, кто виноват в обвальном крушении квази-социализма; и тут же рядом, в тумане инфляции, среди прихватизирующих толп обнаружил полтора десятка миллионов таких же, потерявших дорогу в тумане обвальной инфляции, разогнанных квази-коммунистов. Это были обломки начальствующего сословия, потерявшие, в основном, свои экономические позиции, но державшиеся друг за друга, как каста. Но как только начальствующее сословие, лишенное права на партию, в послеавгустовской неразберихе повстречалось с некой массой, не сумевшей создать себе руководства, - сословие это немедленно встрепенулось и поспешило «встать во главе».

Восстановив (при поразительном непротивлении демократов) свои организации, квази-коммунисты принялись убеждать рабочий класс, что прежней уютной (застойной!) жизни их лишили злодеи-демократы. (О классовой принадлежности последних речь не идет, иначе выплывет понятие «начальствующее сословие»). Учитывая наличие в составе рабочего класса разных прослоек, начальствующее сословие, - вместо прежней одной, всегда хвалившейся своим бетонно-монолитным «единством» - быстро расплодило более десятка (не только квази-рабочих, но и замаскированных под крестьянские) «посткоммунистических» организаций - на любой вкус. Квалифицированные рабочие преобладают в «умеренной» КПРФ, низкооплачиваемые - в экстремистских группах; но никакие различия между ними не существенны, пока, ими всеми фактически руководит начальствующее сословие. Между прочим, нелепо называть эти организации - ПОСТкоммунистическими: если никакого коммунизма (кроме первобытного) нигде и никогда не было, то и ПОСЛЕкоммунистическим ничто на свете быть не может.

Б. Сельскохозяйственный пролетариат.

Рабочие совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий давно уже - после введения в колхозах гарантированной денежной оплаты труда - перестали от колхозников существенно отличаться. Теперь же - тем более: после акционирования совхозы - больше не совхозы, их рабочие связаны не с государственной, а с кооперативной собственностью и - в теории - не отличаются от колхозников (см. ниже).

Крестьянство

А. Колхозники.

Известные сентенции о том, что «умом Россию не объять» и т.д., высказанные Поэтом в аграрной стране в середине прошлого века и с удовольствием подхваченные Западной Европой, имеют под собою то реальное основание, что из всех крупных европейских наций лишь русская от древних времен сохранила (в искаженной форме - до сих пор) сельскую общину - социальную категорию, переходную между распадающимся патриархатом и зарождающимся классовым обществом. (Вне Европы сельская община встречается на обширных территориях у множества народов, но «дикарские обычаи» последних западную науку волнуют мало, и лишь Россия - как бельмо на глазу). Экономические, политические, психологические и прочие составляющие общинных отношений в разные эпохи, переплетаясь на Руси в различных пропорциях, порою определяли лицо эпохи.

Правильно оценив консерватизм общинных отношений, как сильнейшую помеху развитию, крупнейший идеолог русского капитализма, Петр Столыпин, дорвавшись до власти, обрушил на российскую общину всю мощь полицейского государства, но эта мощь развеялась по просторам страны. К тому же, история отвела Столыпину слишком мало времени, чтобы суметь уничтожить такую тысячелетиями воздвигнутую социальную конструкцию.

Насколько еще живым и прочным социальным организмом была сельская община в России к началу Октябрьской революции, видно из того, что аграрную часть революции крестьяне сделали сами - отобрали землю у эксплуататорских классов и поделили ее между собою. Большевики направляли их действия - из Москвы, декретами, но лично участвовать, присутствовать при этом в деревне не могли: их всего насчитывалось 350 тысяч - не более 3 большевиков на тысячу взрослых граждан России.

Чтобы осуществить аграрную революцию по всей стране, необходимо было воспроизвести ее в каждой отдельной деревне. И деревня выполнила этот заказ истории, найдя в себе для распространения аграрной революции от Кремля «до самых до окраин» и кадры, и идеологию, и материальные возможности. Российское крестьянство, вместе с рабочим классом, являются сопобедителями в Октябрьской революции, но форма организации и идеология крестьянства 20-х годов изучены слабее (и недобросовестнее), чем общинные отношения дооктябрского периода. «Осереднячение» крестьянства, повышение его жизненного уровня (кроме районов стихийных бедствий), появление коммун, многие другие перемены в деревне начались раньше, чем сумела ее поставить под свой полный контроль Коммунистическая партия, и проходили под значительным влиянием коллективистской идеологии сельской общины.