Александр Севастьянов - Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса

Это — первый и важнейший шаг для нашего исследования. Ибо, соотнося цифровую характеристику интеллигенции со сведениями о численности населения и отдельных его слоев, мы легко представим себе немаловажные обстоятельства: "толщину" слоя интеллигенции, степень ее концентрации, количественное соответствие масштабам национальных задач в области культуры и т. д.

Но необходим и анализ качественный. В первую очередь, нужно исследовать профессиональное деление интеллигенции. С этой задачей неразрывно связана вторая — изучить социальный состав интеллигенции и динамику его изменения. Третья задача — представить материальные условия жизни и деятельности интеллигенции. Наконец, четвертая — сопоставить результаты анализа профессионального и социального состава интеллигенции с ее культурной деятельностью.

Некоторые подсчеты, касающиеся численности выпускников учебных заведений, а также очерк развития русской системы образования в XVIII в. уже были мной опубликованы. Однако ввиду того, что тираж публикации был ничтожен (250 экз.), а также поскольку эти сведения были поданы в иной связи и под другим углом зрения, их следует откорректировать, дополнить, осмыслить заново и привести здесь.

Общие идеи, возникающие при знакомстве с историей отечественного просвещения XVIII в., таковы.

В течение всего столетия в России происходил весьма сложный, диалектический процесс создания разносословной интеллигенции. Одна сторона этого процесса состояла в том, что дворянство, выиграв битву за политическое господство у таких исторических противников, как боярство и церковь, захватив ключевые позиции в экономике, вырвав у правительства право на личную свободу и свободный досуг (манифест 1761 г.), одновременно с неизбежностью заявило свои претензии на роль культурного лидера в стране. И в общем с этой ролью справилось. Не говоря уже о том, что именно дворянство являлось главным заказчиком, потребителем произведений искусства (театр, живопись, архитектура, художественные ремесла), именно оно превратило свои рабочие кабинеты и домашние библиотеки в лаборатории отечественной литературной и общественно-политической мысли. Подготовив тем самым такие колоссальные явления, как творчество Пушкина и движение декабристов.

Вторая сторона того же процесса заключается в том, что дворянская империя не могла обходиться без значительного количества лиц, обслуживающих потребности цивилизованной жизни — в той мере, в какой это касалось господствующих сословий и государственных институтов. Формирование слоя этих лиц государство в целом взяло на себя. Таким образом уже во второй половине века в России образовался исчислявшийся десятками тысяч контингент интеллигенции — врачи, учителя, духовенство, представители художественных профессий и т. д. Несмотря на то, что Табель о рангах открывала перед этими людьми, за исключением духовенства, переход в господствующее сословие, на практике в своем абсолютном большинстве эти люди оставались на положении непривилегированных.

Иными словами, процессу количественного роста разносословной интеллигенции в стране соответствовал процесс ее социального и качественного расслоения. Основным инструментом этого расслоения в дворянской империи стала сословная система образования. Рассмотрим ее подробнее.

"Петр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения", — писал Пушкин. Действительно, система учебных заведений в России начинается с Петра. Но к народу в целом она имела мало отношения. До 1780-х гг. крестьяне и дворовые, т. е. свыше 90 % населения, не имели доступа к государственной школе. Уровень грамотности в крестьянской среде в течение века деградировал так же резко, как возросла эксплуатация крестьян. Образование сделалось привилегией неподатных сословий. Таких в России было три: дворянство, духовенство и особый разряд не положенных в подушный оклад горожан — разночинцы.

Задачи преобразования России, отчетливо осознававшиеся Петром, заставляли его закрывать порой глаза на невысокое происхождение тех, кому предстояло проводить в жизнь решение этих задач. Поэтому ни в каких государственных учебных заведениях сословный признак поначалу не соблюдался. Ни медицинская, ни инженерная, ни артиллерийская, ни "навигацкая" и другие спецшколы, ни Московская, ни Морская академии не ограничивали прием сословными рамками дворянства. Единственным учебным заведением, предназначенным, судя по учебной программе, для дворян, была частная гимназия Глюка. Существовала гимназия с 1701 по 1715 г. О ней почти не сохранилось данных; если верить некоторым источникам, здесь было подготовлено 300 человек для работы в высших государственных органах.

Вообще же, выпуск образованных специалистов для службы в армии, флоте, госаппарате, учебных заведениях, госпиталях, на заводах, верфях и т. д. шел невиданными темпами и в неслыханных количествах. Многие источники утрачены, но и оставшиеся в наличии сведения красноречивы. Так, например, комплект Морской академии составлял 360 человек. Комплект Московской на-вигацкой и математической школы (МНМШ), открытой в 1701 г., был утвержден в 500 человек; по косвенным данным до 1730 г. из стен школы было выпущено свыше 3000 специалистов. Выпускало врачей медико-хирургическое училище, открытое в 1707 г. при Московском военном госпитале. Продолжала деятельность Московская славяно-греко-латинская академия (МСГЛА); в 1720 — 1730-е гг. в ее стенах училось до 500 человек одновременно. Действовала Московская артиллерийская школа (с 1701), где набор в конце 1730-х гг. доходил до 700 человек. В Москве и Петербурге существовали Инженерные школы (с 1712), где следовало, по указу Петра, "держать всегда полное число сто человек или полтораста". Во всех перечисленных учебных заведениях рядом с дворянами в одних классах сидели и недворяне.

Нечего и говорить, что наряду с этими спецшколами, выпускавшими интеллигенцию того времени, существовали многочисленные низшие училища, через которые проходили десятки тысяч [63]солдат, посадских, поповичей и т. п. Они, правда, располагали по окончании двугодичного курса лишь элементарной грамотой и знанием арифметики, но это уже была начальная ступень образования. С нее, в принципе, открывалась дорога вверх по лестнице интеллигентской квалификации. Вычислить количество прошедших эту лестницу сегодня невозможно, но это не значит, что таковых не было.

Констатируя демократическую ситуацию в "кузницах" кадров интеллигенции петровской эпохи, следует помнить, что и для Петра I, и для всей правящей верхушки подобный демократизм был вынужденной необходимостью. Такой же, как Табель о рангах. Петр, не боявшийся не только "народной свободы", но и "дворянской вольности" [64], начиная с 1710-х гг. последовательно передавал дворянству преимущества во всех сферах государственной жизни и деятельности, в т. ч. и в области культуры. Известны его крутые меры по обеспечению всеобщей ообязатель-ной грамотности дворян (указ 20 янв. 1714 г.). Если вспомнить, что для поступления в спецшколу, надо было отчитаться за курс начальной, станет ясно, что этой мерой дворянству создавались льготные условия. Заведя Инженерные школы, Петр указывал, "чтоб две трети было дворянских детей" (1722). В следующем году он усугубляет: набрать "из царедворцевых детей, за которыми есть до 50 дворов, 77 человек, чтоб всех их было 100 человек" (т. е. уже не 2/3, а 3/4). В инструкции герольдмейстеру от 1721 г. Петр писал: "Пока академии исправятся, чтоб краткую школу сделать, дабы от всяких знатных и средних дворянских фамилий обучать экономии и гражданству". Поскольку в петровское понимание "гражданства" входили все ведущие науки, то этой инструкцией определялся сугубо дворянский состав будущей интеллектуальной элиты. Что касается отсылок заграницу, то и здесь сословный признак в основном соблюдался, начиная с 1697 г., когда 50 человек титулованный знати впервые было отправлено в Венецию, Англию и Голландию. Особо следует подчеркнуть передовой, светский характер обучения в тех заведениях, где занималось большинство дворян, по сравнению с теми, где процент дворян был мал — архиерейскими школами (впоследствии семинариями) и МСГЛА. Характерно, что дворянский Сенат, учитывая социальные симпатии Петра, писал в своих указах, несмотря на острую нехватку грамотных людей, чтоб из посадских людей принимать в учебу только "охотников", не прибегая к наборам.