Дмитрий Калюжный - Третий путь цивилизации, или Спасет ли Россия мир?

разве было неправдой утверждение об эксплуатации и неустроенности широких народных масс в ходе становления капитализма? Почему же сегодня все соглашаются с новой идеологией, исключающей все свидетельства классовых противоречий, идеи и символы народного протеста, но зато представляющие путь Запада как «магистральный» для всего мира?

Если снова обратиться к истории, можно увидеть, что взаимодействие культур, подмена исконной культуры какой-либо страны суррогатом вело не к снижению различий в уровнях жизни колонии и метрополии, а как раз наоборот: к увеличению различий. Разве не знаем мы, что ради прибылей английской промышленности Индия была засыпана костями местных ткачей? И разве это единственный пример? Уже существовавшие в Египте структуры капитализма сначала были подорваны экспедицией Наполеона, а затем демонтированы после интервенции европейской коалиции в 1840 году. Египет был отброшен в своем развитии. Спрашивается, почему же сейчас будет по-другому?

Адаптация к «западным ценностям» уже привела также к тому, что культура стала обслуживать инстинкты, потребности в наслаждениях и привыкание к насилию. Явно формируется положительный имидж криминала. Проводится идея широких возможностей «теневого сектора экономики» и преступности как предпосылки «первоначального накопления» капитала.

Очевидное ослабление государства, а также размывание культуры и общественной нравственности приводят к крушению нормативного порядка и разгулу преступности. Граждане перестают надеяться на судебную защиту, и решают свои проблемы, не обращаясь к помощи государственных институтов. Так принесенный извне и не имеющий культурного обоснования идеал «свободного потребительства» оборачивается нищетой, коррупцией и преступностью.

И хотя публично криминал осуждается общественностью Запада и подавляется полицией и спецслужбами, на деле снисходительность к нему и даже восхищение

(например, гангстерами) встроены в систему западной культуры. Кино, литература, средства масс-медиа распространяют аморализм, примеры преступности, любование насилием по всему миру.

Итак, глобализация несет в себе непосредственную угрозу для национальных культур и национальных интересов. Поэтому не стоит думать, что в ее процессе будет создан «мир без границ». Те, кто управляет этим процессом, создают мир, удобный для себя.

Сегодня есть три типа стран. Первый — привилегированная часть, получающая доход от происходящего. Вторая — самобытные цивилизации Индии, стран ислама и Дальнего Востока, способные на самоутверждение и сопротивление. И третий — растущая череда стран и территорий, где общество скатывается надоцивилизационный уровень. В отличие от стран второй группы, они рискуют деградировать и исчезнуть окончательно. В них основательно подорваны общественные структуры и государственность, культура и нравственность, растет деление на кланы, борющиеся за выживание и свои особые интересы. Россия, да и весь «постсоветский» мир — среди них.

Как реакция на разрушительное воздействие глобализации во многих странах возникает сильная тенденция к отстаиванию своей самобытности. И эта борьба опирается как раз на культурное достояние народов. Очевидного успеха в этом направлении добились исламская, индийская и китайская цивилизации.

И в рамках самого Запада идут те же тенденции: все громче раздаются голоса против засилья «культуры» и образа жизни США. Да, как ни парадоксально, даже власти различных уровней самих Соединенных Штатов рано или поздно выразят свое неудовольствие итогами глобализации. Их подтолкнут к этому расходы, которые приходится нести на поддержание нового мирового порядка. Ведь решение проблем своей комфортности за счет остального человечества — это весьма затратная модель.

Не пора ли задуматься о вариантах перехода к естественному порядку? Не к мифическому «устойчивому развитию» в рамках американистой глобализации, а к дру-

гому, исключающему ее из практики народов. Ведь то, что называется сегодня глобализацией, уже оборачивается борьбой между «порядком» для немногих и хаосом для всех остальных. Отнюдь не все в Америке довольны сложившимся положением. Там, между прочим, нищих тоже хватает.

Стагнация ТНК, сталкивающихся лишь с ограниченной конкуренцией и способных в силу своей громадности долго снижать эффективность, ведут к потере адекватности моменту, к нарастанию значимости допускаемых ошибок. Развал системы содержится в ней самой, тем более, когда она выходит на уровень всей Земли.

Мегапроизводители — ТНК — «регулируют» свой рынок через рекламу и через другие механизмы. Не сражаться с ними (ибо это стихийное бедствие), а работать с теми, кто выпадает из поля зрения ТНК, с теми, кто не является потребителем их товаров, вот что надо делать. Ведь это миллиарды людей. Они, зарабатывая доллар в день, лишь в порядке исключения сталкиваются с товарами, производимыми монстрами рынка. Так что начинать надо с бедных и выводить их на достойный уровень жизни. А с богатых — бессмысленно. Для них это будет явным ухудшением.

Глобализм и мы

Катастрофические последствия внедрения американской «модели потребления» мы все уже в полной мере ощутили на своей собственной российской шкуре. А ведь мы, когда во время перестройки только-только запахло на Руси капиталистическим рынком, представляли его себе совсем не так. А как?.. Святослав Забелин набросал такую картину нормальной экономики:

Вся экономика, в самом широком смысле слова, охватывающем как производство товаров, так и воспроизводство здорового населения и экологически устойчивой природной среды, ориентируется на внутренний, в максимальной степени местный рынок, адаптируясь к удовлетворению потребностей большинства населения

во всем их разнообразии и с учетом национальных, культурных и прочих особенностей. При этом «идеологически» экономика нацелена на удовлетворение потребностей небогатой части населения, которое и составляет это большинство, — в противоположность нынешней, обслуживающей состоятельное меньшинство (что бросается в глаза, чтобы недалеко за примером ходить, в отечественной рекламе).

В такой системе решения о продолжительности рабочего дня, о количестве учителей, врачей и библиотекарей, об их зарплате принимаются на местах, а не в столице по единой схеме. В такой экономике снимается отчуждение работающего от социума, для удовлетворения потребностей которого он трудится. И возникает заинтересованность социума в благополучии производителей. А сегодня даже не в столице России, а в Вашингтоне решают: станет ли это поколение выбирать «Пепси» или пиво, и надо ли кормить кисок «Вискасом» или другой какой чепухой, а также — когда пахать и что сеять, и когда убирать, и на чем ездить. Вот в такой глобальный мир нас и встраивают.