Илья Василевский - Николай II

За все время карьеры ген. Орлова Александра Федоровна проявляла исключительное внимание к этому высокому и красивому офицеру, большого образования, “злоупотреблявшему воспалительными (кокаин? морфий? гашиш? опиум?) средствами”, по определению С. Ю. Витте. По рекомендации императрицы генерал Орлов получил командование Уланским, Имени Императрицы Александры Федоровны полком; по ее же рекомендации он был назначен и начальником карательной экспедиции в Прибалтийский край. Здесь этот обаятельный красавец и кокаинист оказался воистину зверем и, в качестве вешателя и расстрельщика, не только сравнялся, но почти превзошел таких специалистов, как полковник Риман, генерал Мин и другие чекисты той эпохи. Генерал-губернатор Прибалтийского края Соллогуб, сам по себе очень суровый и решительный боевой генерал, пришел в ужас от “рьяных жестокостей” ген. Орлова и стал принимать все меры, чтобы “успокоить Орлова и не впустить его в Ригу”. Пусть уж, по крайней мере, деревни жжет, и мужиков вешает… Хоть Ригу бы только отстоять.

Привезенная ко двору ген. Орловым заместительница Митьки юродивого, старая алкоголичка, кликуша, крестьянка Дарья Осипова у себя в деревне прославилась тем, что, будучи буйной во хмелю, она, после того, как ее по необходимости связывали, начинала “прорицать” - выкрикивать бессвязные слова, в которых, наряду с ругательствами, обнаруживалась будто бы “благодать”. Дарья умела “заговаривать” от дурного глаза, умела “накликать беду” и лечила деревенских баб от всех недугов, в частности от тех случаев, когда “дети не держатся”.

Эта Дарья Осипова, протеже ген. Орлова, оказалась много счастливее всех предшественников и предшественниц. “Стоило ген. Орлову в дело вмешаться, глядишь, сразу же и мальчик родился! Дождались-таки наследника”, - ехидничали придворные остряки.

(Когда иностранная печать стала указывать на фамильное сходство наследника, маленького Алексея, с ген. Орловым, его выслали за границу, “без права возвращения на родину”).

Взаимоотношения при дворе после того, как удачливого красавца, ген. Орлова срочно разлучили с Александрой Федоровной и Вырубовой и в экстренном порядке отправили за границу, вызвали очень много толков. В довершение граф умер в вагоне по пути из Петербурга и умер скоропостижно. “От чахотки”, - насмешливо говорит об этой смерти исковерканный И. Гессеном С. Ю. Витте. “Он отравился”, - утверждают иные источники. “Он был отравлен”, - заявляла в один голос французская печать. Указания ее на насильственную смерть ген. Орлова с именами исполнителей этого отравления воспроизведены в изданной тогда же в Париже книге “Тайны Русского Двора”.

Тело ген. Орлова было привезено в Россию (в опубликованных ныне письмах Александры Феодоровны к Николаю есть сообщения мужу о ее поездках с А. А, Вырубовой с цветами на его могилу).

Итак, долголетние ожидания осуществились: наследник родился. Но количество прорицателей и спиритов, предсказателей и “святых” при царском дворе после этого не уменьшилось, а даже увеличилось. Место Дарьи Осиповой занял малограмотный странник Антоний, который в качестве любимца “Союза русского народа” призывался царем для подачи советов уже и во дни первой Думы, а затем замелькали все новые и новые лица.

Эта галлерея пророков у трона являлась здесь бытовым явлением, и это достаточно уясняет причины появления Григория Распутина.

Но, чтобы понять значение его как “старца” и “возжигателя лампад” при Дворе, надо еще всмотреться в историю Серафима Саровского, оказавшегося ближайшим сотрудником кликуши Дарьи Осиповой в тяжелом деле рождения наследника. Без этого не понять специфически придворной мистики, воспитавшей Распутина. Серафим Саровский был объявлен святым по Высочайшему повелению. Призвали обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева и за Высочайшим завтраком предписали: “Изготовить указ об объявлении Святейшим Синодом Серафима Саровского святым”. Даже видавший виды старый ханжа и лицемер К. П. Победоносцев оторопел и попытался спорить, указывая на явную незаконность объявления мощей нетленными по Высочайшему повелению и помимо Св. Синода. Споры ни к чему не привели. “Царь все может”, - возразила Александра Федоровна.

К этим материалам о святости Серафима, опубликованным С. Витте, иные источники прибавляют много чрезвычайно характерных подробностей. Было, как будто нарочно, сделано все, чтобы компрометировать память монаха-подвижника Серафима. Когда гроб Серафима извлекли из земли и обнаружили в нем кости и истлевшие клочки савана, местный архиерей Дмитрий категорически отказался подписать протокол о нетленных мощах. Архиерея пришлось немедленно удалить в отставку и назначить другого, более сговорчивого, Иннокентия. Полиция с ног сбилась, разыскивая калек и убогих, которые должны были в срочном порядке получить исцеление у святых мощей новоявленного угодника. Это было сделано так ретиво, что царь и царица сами неожиданно уверовали в придуманного ими святого. Царица ночами ездила купаться в чудодейственный пруд, наспех устроенный у могилы Серафима, а царь во время Саровских торжеств вступал в так называемое “непосредственное общение с землей”: его встречали “группы подобранных молодец к молодцу, красавица к красавице пейзан и пейзанок в живописных группах”. Царь собственноручно принимал от баб в ярких “бытовых” костюмах деревенские подарки: жбан с яйцами, вышитые полотенца и т. п. Царь лично расспрашивал подобранных охранным отделением волостных старшин и георгиевских кавалеров о том, хорошо ли им живется, и советовал им слушаться земских начальников …

Православие, самодержавие и народность слились в едином порыве.

Празднества были устроены с оглушительной торжественностью и пышностью. Не только столичная знать, но и губернское чиновничество со всех концов России ринулись в Сарово делать карьеру у гробницы святого по назначению. Целебные купания имени Серафима предусмотрительно разделили на отделения: “для благородных” и “для простых”. Монахи Саровского монастыря не имели основания жаловаться на плохие дела!

Впоследствии иконами Серафима пользовались для достижения успехов в войне с Японией. Иконы посылались на фронт в небывалом количестве.

Надо признать, однако, что предсказания святого Серафима Саровского относительно царствования Николая II осуществились далеко не в полной мере:

“В начале царствования сего монарха, - говорилось о сыне Александра III в особом документе, сохранявшемся в департаменте полиции, - будут несчастия и беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства, отец подымется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая, и жизнь государя - долговременная”.