Андреа Дворкин - Порнография и гражданские права

Некоторые заявляют, что порнография не имеет отношения к насилию над женщинами. Говорят, что порнография нова и современна, а изнасилования, побои и проституция стары. Говорят, что порнография не может быть причиной насилия над женщинами, потому что насилие над женщинами существовало задолго до порнографии.

Это неправда, но допустим, что так и есть.

Даже если бы порнография являлась причиной только сейчас и никогда ранее, то нам пришлось бы что-то предпринять по ее поводу сейчас. Подумайте о загрязнении окружающей среды. Оно вызывает разные формы рака (хотя те, кто устраивает загрязнения, так не думают). Рак существовал задолго до тех форм загрязнения, которые происходят в высоко индустриализированном обществе. Но это не значит, что загрязнение среды в нашем обществе не вызывает рака в нем же.

В действительности у порнографии есть долгая история в западной цивилизации (как и в азиатской, и в прочих). Ее история так же длинна, как и документально подтвержденная история изнасилования и проституции (так называемой древнейшей профессии, что на мизогинном языке значит — пока женщины существовали, они себя продавали). Мы можем проследить за историй порнографии на Западе без каких-либо сложностей вплоть до древней Греции. Порнография — греческое слово. Оно означает графичное изображение женщин как самых низких и мерзких шлюх. Оно относится к описанию, гравированию или рисованию женщин, которые в реальной древней Греции находились в сексуальном рабстве. Порнография всегда, насколько мы можем заглянуть в прошлое, имела отношение к эксплуатации, унижении и насилии над женщинами в сексе по принуждению. Рисунки, гравюры и рукописи делались о женщинах-сексуальных рабынях, выполняющих сексуальные действия по принуждению. В борделях женщин использовали, чтобы создавать для мужчин живую порнографию.

Изобретение камеры изменило социальную реальность порнографии. Во-первых, оно создало больший рынок для живых женщин, потому что именно они требовались для изготовления фотографий. Рисунок можно было сделать по воображению или по памяти. Фотография превратила живую женщину в эксплуатируемый порнографический товар. Она все меньше и меньше относилась к миру рисунков, связанных с искусством и воображением, и все больше существовала в преднамеренном и возбуждающем мире задокументированного сексуального насилия.

Фотографии получили коммерческий приоритет, и это значило, что для порнографии стала требоваться сексуальная эксплуатация и насилие над реальными женщинами в мире, определенном камерой. Во-вторых, средства массового производства фотографий демократизировали порнографию. В виде текстов, гравюр, рисунков или представлений в борделях она была прерогативой богатых мужчин, аристократов. Теперь техника сделала ее доступной для всех мужчин. Видео значительно усилило эту тенденцию, принеся порнографию в дом — как саму продукцию, так и видеокамеру, которая дает мужчине делать свою порнографию с женой, любовницей или ребенком.

Роль письменной или рисованной порнографии в сексуальном насилии до изобретения камер не изучалась. Права женщин не имели значения. Права женщин в борделях не были проблемой. Насилие над женщинами не имело значения. Использование женщин в порнографических сценариях или как моделей для порнографических рисунков не имело значения для делавших это мужчин или для общества, которое это позволяло. Если письменная или рисованная порнография использовалась для сексуального насилия над женщинами, проститутками или детьми, это не имело значения. Никто из них не имела никаких законных прав личности.

Распространение порнографии в нашем обществе, ее использование в сексуальных преступлениях, ее широкая узаконенность, ее юридическая безнаказанность, ее доступность, потребность в настоящих женщинах для изготовления продукции на рынок, у которого растет и размер, и градус садизма, поставили современное женское движение в критическое положение ошеломляющих масштабов: сексуальный садизм в отношении женщин — это массовое развлечение, сексуальная эксплуатация женщин защищается и широко понимается как гражданская свобода мужчин, сексуальное насилие над женщинами в самой порнографии защищается в судах как «свобода слова».

Тот еще симптомчик, да?

В:Хорошо, мы пытаемся отмахнуться от порнографии как от симптома, а не причины, и боремся за равную оплату труда, даже если низкая оплата — симптом. Что еще указывает на двойные стандарты?

О:За противодействие порнографии феминисток обвиняли во взглядах правого толка, или же в том, что они оказывают помощь правым, или что союзничают с ними. Эти обвинения делались задолго до существования Постановления. Их стали делать, как только феминистки начали высказываться о женоненавистничестве в порнографии, как только феминистки стали устраивать пикеты и демонстрации против ее производства и распространения. В 1970 году феминистки осуществили гражданское неповиновение, сидя у офисов Grove Press и протестуя против публикации порнографии и того, как Grove обращается со своими работницами. Крайне радикальный издатель/владелец Grove Press левого толка не только способствовал аресту феминисток управлением полиции Нью-Йорка, тогда крайне жестокой, за преступное проникновение на его частную территорию, но также обвинил их в работе на ЦРУ. Более серьезного обвинения в сговоре и быть не может, и кому какое дело, что предъявивший его человек защищал свою прибыль, свою порнографию, свое жестокое обращение с женщинами-работницами («работницами»)? Левые однозначно увидели в нем радикала, а не капиталиста. Левые продолжают видеть в порнографов радикалов, а не капиталистов. С появлением Джерри Фалуэлла на национальной сцене феминисток, противостоящих порнографии, сравнили с мистером Фалуэллом. В клеветнических кампаниях феминистских лидерок описывали как демагогинь и пуританок-оппортунисток. Мистер Фалуэлл стал олицетворением всего, что левые презирают в религии и политике, а у феминисток, боровшихся против порнографии, отняли политические идентичности и убеждения, выставив их карикатурой его взглядов. Поскольку мистер Фалуэлл в 1960-х поддерживал сегрегацию, поддерживал войну во Вьетнаме, сейчас поддерживает режим в Южной Африке и милитаризм антикоммунистической холодной войны, выступает против права на аборт и прав гомосексуалов, а феминистки-лидерки антипорнографического движения придерживаются противоположных взглядов на каждый из этих вопросов, то клевета эта невероятная. Но ее повторяли как факт в мейнстримных газетных статьях и феминистской прессе.

Мы полагаем, что по другим вопросам такого не происходит. Возьмем, например, зачастую злые дебаты о существовании государства Израиль. Одна из женщин, наиболее активно называвших противостоящих порнографии феминисток правыми, убедительно писала в защиту сохранения государства Израиль. Мистер Фалуэлл также поддерживает его сохранение. Мы знаем, что мотивация этой женщины отличается по характеру и качеству от таковой для мистера Фалуэлла. Поскольку слова поддержки Израиля от мистера Фалуэлла порой имеют антисемитский оттенок и всегда — обоснование холодной войной, было бы клеветой сказать, что одна и та же широко трактуемая позиция означает одни и те же политические взгляды, или же что позиция этой женщины не существует независимо от позиции этого мужчины. Газета New York Times, которая регулярно осуждает феминисток, борющихся с порнографией, и то и дело связывает нас с мистером Фалуэллом или его «Моральным большинством», также поддерживает существование государства Израиль. Мы знаем, что их причины для этого — не те же, что у мистера Фалуэлла. Мы знаем, что их политические взгляды — не те же, что у мистера Фалуэлла. Мы не уподобляем лауреата Нобелевской премии мира Эли Визеля мистеру Фалуэллу, раз оба поддерживают государство Израиль, или Натану Щаранскому, или Якобо Тимерману. «Новая еврейская политика», группа левых взглядов, поддерживает существование Израиля, но их взгляды противоположны таковым мистера Фалуэлла, а не совпадают с ними.