Эрнест Буйвид - Латвийский путь: к новому кризису (Сборник статей)

Из всего этого объёма получается около I миллиона тонн (7,2 миллиона баррелей) биогорючего: биодизеля и биоэтанола, которые уже используются в виде 5 %, 10 %, 30 % или до 95 % смеси с нефтяными бензинами и соляркой. Если ориентироваться на цены, существующие в соседней Швеции, это даст возможность Латвии заработать на биогорючем 420 миллионов евро, используя то, что сейчас заброшено сельскохозяйственную землю. В зарплате это составит 190 миллионов евро.

Другой важнейший резерв, который в этом случае используется, рабочая сила сельского населения, которое у нас составляет 12 % трудоспособного населения, но не находит себе применения, так как не может работать в Риге продавцами или кассирами в магазинах «РИМИ», потому, что крестьянская жилка не позволяет бросить свою землю. Это десятки тысяч человек, всю жизнь пахавшие землю и умеющие это делать.

Включившись в производство биогорючего, они смогут, наконец, прилично зарабатывать. Если возьмём те 20000 человек, которые сейчас просто получают компенсацию за свою землю, то их зарплата, в среднем, выйдет по 9500 евро в год, или 550 латов в месяц. А не 220 латов в год. Совсем другая жизнь на селе наступит.

Нужен национальный проект и его руководители.

Задача развить в Латвии производство биогорючего, совершенно реальная и привлекательная, хорошая работа для депрессивных сельских районов, с хорошими заработками, улучшение атмосферы в наших загазованных городах: количество вредных выбросов у биогорючего на 60 % меньше. Страна получает хороший и перспективный экспортный товар, горючее, цены на которое постоянно растут и будут расти. В народном хозяйстве это даёт прирост ВВП на 4–5%, и не мифический прирост за счёт спекуляции недвижимостью, а совершенно реальный, производственный.

В национальном масштабе, это крупнейшая народнохозяйственная проблема, первая за время второй независимости. Для её успешного развития требуется эффективное руководство. Уже есть ряд активных и инициативных организаторов, которые в разных концах Латвии строят предприятия и организуют производство. Есть общественная организация Латвийская ассоциация биогорючего. Но нельзя терять время, если не развернёмся быстро окажемся не нужными.

А для развития необходимо охватить все депрессивные регионы, все 120 тысяч селян, создать там работоспособные структуры: крестьянские хозяйства и производственные кооперативы, способные развернуть производство и приобретать технику.

Для увязывания всех этих проблем, всех участников, преодоления всяких препятствий, неизбежно возникающих при разворачивании общенациональных проектов необходимо организовать специальное государственное агентство. Это должно быть не пассивное бюрократическое учреждение, которое будет только выдавать, после длинной волокиты, разрешения и лицензии, собирая массу бумажных обоснований и бизнеспланов, а активный руководящий орган, имеющий твёрдые государственные сроки и цели, и находящий способы их решения. Этот орган должен быть впереди, в этом успех.

Его надо организовывать срочно, дело не допускает промедления. Иначе опоздаем и никакие рассуждения, что хорошо бы улучшить структуру нашей экономики не помогут. Поезд уже уходит.

Для решения этой проблемы необходимо серьёзное государственное участие. В России сейчас сформировано несколько важнейших экономических задач, национальных проектов. Разворачивание производства биогорючего, такой национальный проект для Латвии.

Есть кто-нибудь в нашем правительстве, кто может возглавить его и осуществить? Вот вопрос. К. Ульманиса не видно. А кризис уже на дворе.

Наша чиновничья экономика.

Дилемму развитие бюрократии или народного хозяйства мы решили в пользу бюрократии.

В нашем глобализующемся мире давно существует международное разделение труда. В различных регионах развивается то, для чего там создались наилучшие условия. Иначе нельзя

- конкуренция не позволяет. Попытки нарушить естественную международную специализацию ни к чему хорошему не приводят, они просто проваливаются. Последний пример этому

- наша сахарная промышленность, которая согласна снабжать нас елгавским сахаром по 70 сантимов за килограмм, если мы сможем отбиться от бразильского сахара по 16 сантимов за килограмм. Разница, из нашего кармана.

Правительство сдалось, не по силам. Захотели развить самую высокотехнологическую промышленность, чтобы с большой прибавочной стоимостью обязательно была. Но тоже неподходящие условия оказались. Есть уже в мире районы, где условия подходящие Силиконовая долина в США, например, или Япония. А у нас нет условий, последние сварщики в Ирландию уезжают. Каждому своё.

Зато у нас чиновник хорошо родится.

Но у нас тоже есть продукты, в производстве которых мы преуспеваем. И это совсем не серый горошек, как многие подумали. Это чиновник. Чиновники у нас великолепно родятся и колосятся. И на них не действуют никакие неблагоприятные условия, для них их просто не существует. Ни засухи, ни наводнений, ни ураганов, ни кризисов. Их популяция от любых событий только возрастает и сразу учреждается новый департамент или агентство. И по их производству Латвия впереди всех соседей, от которых она отстаёт по всем другим показателям. И так было всегда, кроме тяжёлых времён тоталитаризма, но мы. слава богу, их пережили.

Уже в 30-х годах прошлого века, в благословенные времена Первой республики чиновники составляли 1,3 % численности населения и молодая Латвия по чиновникам была впереди всех соседей. В Финляндии их было всего 0,7 %, в Литве 0,6 % вдвое меньше Латвии, в Швеции 1 %, на тридцать процентов меньше. И это в то время, когда в промышленном производстве Латвии работало всего 13,5 % населения. 256 тыс. человек. На 10 рабочих приходился один чиновник последние силы приходилось отдавать на содержание этих представительных господ! В Швеции, в промышленном производстве работало 29,5 % другое дело. Всего численность чиновников составляла 24,7 тыс. человек, а населения в Латвии тогда было всего 1,9 миллиона.

Потом наступили «жуткие времена тоталитаризма». На целых пятьдесят лет. За это время численность населения выросла до 2,66 миллиона, на 40 %, численность работающих возросла до 1.41 миллиона, в шесть раз, а число чиновников даже уменьшилось, их осталась всего 21 тысяча 0,79 % населения, 1,49 % от числа работающих. А возмутительно разросшееся народное хозяйство требовало, просто ужас, какого чиновничьего напряжения! Очень слаба, оказывается, была советская бюрократия. Тоталитаризм вообще был ужасен: штаты чиновников надо было утверждать в Москве, а каждый год их требовалось ещё и сокращать.

В 1990 году мы стали свободны и независимы, и взялись всё перестраивать. Дров наломали прилично: на ВЭФе осталось 150 работающих, а общее число работающих полную рабочую неделю в стране сократилось вдвое, с 1490 тысяч до 700 тысяч. Но не чиновников. Популяция чиновничества под солнцем независимости расцвела. К 1995 году, году самого глубокого кризиса народного хозяйства, численность чиновников уже выросла в 3 раза и достигла 61 тысячи человек. И в дальнейшем продолжала неуклонно прирастать, не обращая внимания на сокращение населения.