Литературная Газета - Литературная Газета, 6625 (№ 50/2017)

В разлуке с розовым ликом я роз не хочу, Натаван,

Как соловей, рыдает, сгорает дотла без тебя.

Перевод Абрама Плавника

Сеид Азим Ширвани

(1835–1888)

Выдающийся многогранный художник-просветитель, яркий сатирик азербайджанской литературы второй половины XIX века Гаджи Сеид Азим Сеид Мухаммед оглы Ширвани родился в древнейшем городе Азербайджана – Шамахы. Сеид Азим, в семь лет потеряв отца, более десяти лет вместе с матерью прожил в Дагестане, у дедушки по матери Молла Гусейна, и начальное образование получил там. В совершенстве изучил арабский, персидский и несколько дагестанских языков, полностью освоил Коран. Для завершения образования дедушка его отправил на Восток. Он учился в Каире и Багдаде и получил высокое духовное звание ахунда. Вернувшись на родину, по идейным соображениям поэт отказался от духовного сана и начал вести большую просветительскую работу в Ширване. Открыл в Шамахы школу нового типа. На формирование прогрессивного мировоззрения Сеида Азима оказала заметное влияние, издававшаяся с 1875 года в Баку великим демократом-просветителем Гасан беком Зардаби (1837–1907), газета «Экинчи» («Пахарь»), в которой он печатал свои стихи, призывающие к освоению русской и европейской культур.

Ширвани привлекает внимание удивительной полифонией своего творчества: он писал стихи и в традиционном романтическо-лирическом ключе, и в стиле реалистической сатиры и юмора, и во всех формах и жанрах классической поэзии, а также его перу принадлежат учебники и литературоведческие работы, опирающиеся на принципы просветительства. Характерный мотив его просветительских стихотворений – призыв к освоению достижений мировой цивилизации, скорейшему избавлению от суеверия, предрассудков, обветшалых канонов, он был против схоластики и косности в науке и образовании. Идеи гуманизма и интернационализма приобретали в его поэзии более современное, более масштабное звучание. Прах поэта покоится поныне в родном городе Шамахы.

С А Т И Р А

Похороны пса

У Гаджи богатого в долгу

Были шахсевенцы, как в шелку.

Тот Гаджи, неслыханно богат,

Много табунов имел и стад,

Баранту – не сосчитать отар.

Пса имел по имени Боздар.

Бегал пёс по тысяче дорог,

Баранту хозяйскую стерёг.

Но судьба готовила подвох –

Верный пёс состарился и сдох,

Стал хозяин обряжать его,

Уложил он на кровать его,

Саван сшил, храня печальный вид,

А потом вблизи могильных плит

Яму вырыл и похоронил

Пса Боздара у святых могил.

И, молясь семь дней в своём дому,

Он справлял поминки по нему.

О поминках услыхал молла,

Возмутился: –

Скверные дела!

Тот гаджи пред Богом виноват,

Осквернил Коран и шариат.

Разве можно веру сохранить –

Пса, как правоверных, хоронить!

Сел молла на жирного осла.

Вдаль его дорога повела.

Едет он того гаджи винить,

Едет он того гаджи казнить.

Между тем, хитрющему гаджи

Об угрозе кто-то и скажи!

И тогда богач без лишних слов

Из загона пятьдесят голов

На дорогу выставил овец.

И моллу он встретил:

– Ах, отец,

Ах, имама доблестный слуга,

Жизнь моя, как видно, недолга,

Злое горе пережить пришлось –

Умер мой Боздар, вернейший пёс.

Лев – не пёс! А сторож был, каков?

Баранту спасал он от волков.

Крепки были лапы, острым – слух.

Завещал он, испуская дух,

Чтобы я его похоронил

На погосте, близ людских могил.

И ещё тебе, святой отец,

Завещал Боздар полста овец,

Вот они... Исполню волю пса!..

Глядя на овец во все глаза,

Простонал молла, не пряча слёз;

– Не греши! Да разве это пёс?

Твой Боздар не хуже нас с тобой –

Это подтвердит тебе любой.

Господу молитву вознесу –

Вечная да будет слава псу!

И молла, склонив свою главу,

Из Корана прочитал главу...

Б А С Н Я

Кошка и мыши

В крови мышиной до ушей,

Душила кошка всех мышей –

Спасения несчастным нет.

Собрались мыши на совет,

Посовещались с месяц,

Решили, наконец,

Что надо ей повесить

На шею бубенец.

Когда опять, теряя стыд,

Начнёт ловить их шкодница,

Бубенчик сразу зазвенит –

И мыши все схоронятся!

Прекрасно! Мудро решено!

И найден был бубенчик... Но

Мышонок маленький, ничтоже

Сумняшеся, спросил:

– А кто же

Повесит кошке бубенец?

Найдётся ли такой храбрец?

И кто из нас пойдёт на риск?

Тотчас умолк и визг, и писк,

И все задумались, скорбя.

Сеид, мечтой наивной

Не тешься, если у тебя

Коварный есть противник!

Г А З Е Л Ь

В мечети

Ханжа, твердя о Судном дне, встревожил нас в мечети,

А может, милая моя была в тот час в мечети.

И может, он, увидев стать её и величавость,

Заговорил о Судном дне, в тоске мечась, в мечети.

Она вошла и вдруг лицо открыла за минбаром,

И благодать сошла на всех, как божий глас, в мечети.

Про службу сразу позабыв, застыл сражённый служка:

Она была без покрывал и без прикрас в мечети.

Пришла в волнение мечеть, смутились прихожане,

Кто видел эту красоту хотя бы раз в мечети?

Я в мейхане просил Творца проклясть ханжу дурного,

Чтоб нас от слов его и глаз навеки спас в мечети.

Сеид! Гони его, гони из всех на свете храмов,

Чтоб, как сова, не накликал беды на нас в мечети.

Перевод Иосифа Оратовского и Абрама Плавника

Мирза Алекбер Сабир

(1862–1911)

Великий поэт-сатирик Мирза Алекбер Зейналабдин оглы Тахирзаде, избравший псевдоним Сабир (по-арабски «терпеливый»), родился в семье мелкого торговца в 1862 году в городе Шамахы. Начальное образование юный Алекбер получил в медресе, а в 12 лет поступил в школу «Усули-джадид» – «Новый метод», созданную выдающимся поэтом-просветителем Сеид Азимом Ширвани, где проучился два года. Здесь преподавали общеобразовательные предметы, азербайджанский и русский языки. С.А. Ширвани обратил внимание на незаурядные способности ученика, руководил его первыми поэтическими опытами. Сабир в совершенстве владел арабским, персидским и русским языками. Творческий путь он начал с традиционной восточной поэзии, писал лирические газели, элегии, хвалебные и траурные стихи.

Алекбер путешествовал по Средней Азии, Персии и Азербайджану, по мере возможности глубоко изучая жизнь. В 1901 году он активно участвовал в литературном клубе городской интеллигенции Шамахы, который был создан известными поэтами Аббасом Сиххатом, Агали беком Насехом и Мухаммедом Таррахом. Здесь молодой поэт набирался профессионального опыта, совершенствовал поэтическую технику. Его первый печатный дебют состоялся в 1903 году в газете «Шарги Рус» («Русский Восток»), выходившей в городе Тифлисе. В 1905 году в бакинской газете «Хаят» («Жизнь») увидело свет его второе стихотворение «Интернационал» («К согражданам мусульманам и армянам»). В 1903–1905 годах Сабир активно сотрудничал в разных газетах и журналах: «Дебистан» («Печальная школа»), «Зембур» («Овод»), «Иршад» («Путеводитель»), «Хагигат» («Истина»), «Хаят» («Жизнь») и др. В 1906–1911 годах наступает важнейший этап в жизни и творчестве поэта, связанный с кипучей деятельностью блистательного сатирического журнала «Молла Насреддин» (1906–1931). Знакомство, сотрудничество и дружба с издателем, главным редактором этого журнала, величайшим сатирическим прозаиком Мирза Джалилом Мамедкулизаде (1866–1932) сыграли неоценимую роль в становлении поэтического кредо Мирза Алекбера Сабира.