Пол Дьюкс - Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6

Меня грубо разбудил громкий дверной звонок, и я вскочил, стряхнув остатки сна. Было без четверти восемь. «Кто это может звонить?» — спросил я себя. Обыск? Вдруг в домкоме узнали о квартиранте без прописки? Что мне им сказать? Скажу, что я родственник Степановны, грубо возмущусь, что меня беспокоят, подниму шум, буду размахивать своим удостоверением из ЧК. А может, Степановна и Варя как-нибудь объяснят мое присутствие, ведь они знакомы с членами комитета. Я стал торопливо натягивать одежду. Я слышал, как Степановна и Варя совещаются на кухне. Затем они обе пошли по коридору к двери. Я услышал, как открылась дверь, сначала на цепочке, потом наступила тишина. В конце концов цепочку сняли. Кого-то впустили и закрыли дверь. Я слышал мужские голоса и топот сапог по коридору. Совершенно убежденный, что сейчас будет обыск, я лихорадочно рылся в карманах в поисках удостоверения, как вдруг… в комнату вбежал Мельников! Никогда в жизни я не был сильнее ошеломлен! Мельников был одет иначе, чем когда я видел его в последний раз при расставании, и на нем были очки, значительно изменившие его лицо. За ним вошел здоровенный малый вроде Ильи Муромца, и на его заросшем щетиной лице сияла добродушно-веселая улыбка. На этом богатыре был потрепанный, мятый коричневый костюм, а в руке он сжимал грязную шляпу.

— Марш, — коротко представил его Мельников, усмехаясь моему изумлению.

Мы от всей души пожали друг другу руки, а я все шарил по карманам в поисках справки.

— Я уж собирался сунуть вам под нос вот это! — Я засмеялся, показывая им бумагу. — Но скажите мне, как… я думал, вы в тюрьме!

— Не совсем! — воскликнул Марш, сразу переходя на английский. — Мне повезло — я сбежал! Спустился по водосточной трубе за кухонным окном на соседний двор, пока красные заходили в парадную дверь. И сразу же сбрил бороду. — Он потер подбородок. — Кстати, еле успел к парикмахеру. Эти мерзавцы теперь ищут меня повсюду. Как-то вечером меня задержал один из их чертовых шпиков под фонарным столбом. Я скорчил рожу и попросил прикурить. А потом сбил его с ног. А вчера вечером шагаю во двор на Садовой и вдруг слышу под аркой — кто-то за моей спиной говорит: «Марш!» Я резко разворачиваюсь, собираясь применить то же средство, и тут вижу — это же Мельников!

— Но как вы меня здесь нашли? — сказал я.

— Спросите у Мельникова.

Я спросил у Мельникова по-русски. Он нервничал и проявлял нетерпение.

— Повезло, — ответил он. — Я прикинул, что вы можете оказаться на квартире у Сергеевича, вы тут и оказались. Но послушайте, я не могу здесь долго оставаться. Меня тоже ищут. Можем встретиться в сегодня в три в 15-й коммунальной столовой на Невском. Чтобы зайти, талон не нужен. Там я вам все расскажу. Не ночуйте в одном месте больше двух ночей подряд.

— Хорошо, — сказал я, — значит, в три в 15-й столовой.

— И больше не ходите к Вере, — добавил он, спеша к выходу. — Там что-то не то. До встречи.

— Одевайтесь, — сказал Марш, когда Мельников ушел, — и я сейчас же провожу вас до места, куда вы сможете приходить регулярно. Но вообще слушайтесь Мельникова, я не встречал человека умнее его.

Степановна, лучась удовольствием и гордостью от того, что у нее в доме целых два англичанина, и одновременно беспокоясь из-за того же, принесла чай, и я рассказал Маршу о своем задании в России. Хотя он не имел связей с разведкой, он знал людей, которые их имели, и назвал мне имена нескольких человек, к кому можно было снова обратиться за помощью. Некоторые из них занимали высокие должности в военном министерстве и адмиралтействе.

Однако перед Маршем стояла более насущная задача, чем разведка. Большевики подозревали его и других англичан в том, что они помогали тайно бежать из страны гражданам союзных государств, которым отказали в выдаче паспортов. Было арестовано множество иностранцев, а Маршу удалось ускользнуть. Но его жену взяли вместо него в качестве заложницы, и эта беда не давала ему покоя.

Миссис Марш заключили в печально известную тюрьму в доме номер 2 по Гороховой улице, где располагалась ЧК, и Марш ждал сведений от связанного с чекистами человека о том, нельзя ли организовать ей побег.

— Этот человек, — рассказал Марш, — до революции служил, как я полагаю, в охранке (личной тайной полиции царя), а сейчас на какой-то конторской должности в советском учреждении. Большевики снова берут агентов царской полиции на работу в ЧК, так что у него там крепкие связи и он в курсе почти всего происходящего. Он лжец, и его словам трудно верить, но, — Марш смолк и потер большой и указательный пальцы, намекая, что сделка скреплена деньгами, — если дать этому типу больше, чем большевики, то он может кое-что провернуть. Понимаете?

Марш ввел меня в курс дела вплоть до последних петроградских событий. Кроме того, он сказал, что сможет найти мне ночлег на несколько дней, пока я где-нибудь не обоснуюсь. У него в городе были широкие знакомства, и многие из его друзей жили тихо, не высовываясь, зарабатывая себе на жизнь в советских учреждениях.

— Лучше нам уходить сейчас, — сказал он, когда мы допили чай. — Я пойду вперед, потому что не надо нам расхаживать вместе. Следуйте за мной минут через пять, и вы найдете меня у свалки возле Казанского собора.

— У свалки возле Казанского? Так вы тоже знаете эту свалку? — спросил я, вспоминая, как собирался прятаться в том самом месте.

— Еще бы! — воскликнул он. — После побега провел там первую ночь. А теперь я пошел. Когда увидите, что я ухожу прочь от свалки, идите за мной, но держитесь как можно дальше. Увидимся.

— Кстати, — сказал я, когда он выходил, — эта свалка — не является ли она приютом для… для бездомных и нищих англичан или кого другого, не знаете?

— Нет, не знаю, — засмеялся он. — А что?

— Да ничего. Просто подумал.

Я проводил Марша и услышал, как его шаги отдаются эхом на каменной лестнице.

— Сегодня вечером я не вернусь, Степановна, — сказал я, готовясь следовать за ним. — Не могу выразить, насколько я вам благодарен…

— Ах, Иван Павлович! — воскликнула добрая женщина. — Можете приходить в любое время, когда захотите. А если что случится, — добавила она, понизив голос, — мы скажем, что вы наш родственник. Кому какое дело.

— Хорошо, — сказал я, — но не сегодня. До свидания, до свидания.

Пока Степановна и Варя провожали меня, я увидел у кухонной двери Дмитрия, который бесстрастно мусолил корку черного хлеба.

У свалки возле Казанского собора я высмотрел огромную фигуру Марша, сидевшего на камне. Увидев меня через дорогу, он встал и двинулся вперед, ссутулившись и подняв воротник, ныряя в переулки и избегая больших улиц. Я шел за ним поодаль. В конце концов мы вышли на Сенной рынок, пересекли его и погрузились в лабиринт улиц южной части города. Марш скрылся в арке, и, следуя по его стопам, я очутился в темном, грязном, вонючем дворе с черными ходами с обеих сторон. Марш стоял у лестницы слева.