Пол Дьюкс - Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6

Победа Польши в конце концов развеяла миф о крестьянской поддержке революции и о непобедимости Красной армии, но не принесла России никакой пользы. Скорее наоборот, ибо, временно заставив русскую интеллигенцию встать на сторону коммунистов, она укрепила позиции советского правительства даже еще больше, чем гражданские войны.

Террор, царящий в Красной армии и, по сути, являющийся той мерой, на которую советское правительство больше всего полагается в вопросе обеспечения дисциплины, иногда порождает необычайные и на первый взгляд необъяснимые эпизоды. В сентябре 1920 года я стал свидетелем повторного взятия поляками крепости Гродно. Наблюдая за тем, как снаряды падают на окопы на окраине города, я думал о лежащих в окопах беднягах, которые ненавидят войну, ненавидят своих командиров и просто ждут, когда наступит темнота, чтобы прокрасться вон из города. Хотя говорили, что Гродно защищают отборные красные полки, отступали они стремительно. Но через день или два под Лидой они неожиданно развернулись и дали бой. На этом участке фронта в то время находился или недавно побывал Троцкий и отдал указание применить самые беспощадные меры, чтобы остановить бегство. Одну польскую дивизию внезапно атаковали пять красных дивизий. Четыре из них были разбиты, но последняя — 21-я — продолжала яростно драться. Трижды они наносили массированный удар. Дело дошло до рукопашной, в которой красные сильно теснили поляков. Но после третьей атаки, которая, к счастью для поляков, оказалась слабее, случилось нечто непредвиденное и непостижимое. Бойцы 21-й советской дивизии перебили всех своих комиссаров и коммунистов и перешли к полякам вместе со всем вооружением! [42] Солдаты 21-й дивизии, изнуренные большими потерями и тяжелыми боями, сдались.

Создается впечатление, что человеческий рассудок в такие моменты полностью цепенеет. Гонимые отчаянием, люди действуют как автоматы, невзирая на опасность, зная, что их ждет еще горшая доля (и особенно их родных и близких), если их измена обнаружится. Террором можно заставить человека неистово бороться за то, во что он не верит, но в конце концов он сломается.

Наведением террора в армии занимаются особые управления Чрезвычайной комиссии и революционные трибуналы. Методы работы ЧК уже неоднократно описаны. В той армии, к которой относился мой полк, приказ о формировании революционных трибуналов гласил, что они «должны быть созданы в районе действий каждой бригады, состоять из трех членов и проводить на месте расследование случаев неподчинения, отказа идти в бой, бегства или дезертирства целыми частями, такими как отделения, взводы, роты» и так далее. Приговоры (в том числе смертные) приводились в исполнение немедленно. Также приговоры могли быть условными, то есть виновным предоставлялась возможность вновь заслужить доверие героическим поведением и таким образом добиться отмены приговора. В то же время «отдельные особо надежные части должны быть сформированы из лиц, отобранных из устойчивых подразделений, в обязанности которых входит подавление всех случаев неподчинения. Эти отобранные части также будут приводить в исполнение смертные приговоры».

Дезертировать из Красной армии несложно, но если человек живет в городе или недалеко от него, за него придется расплачиваться родственникам. С дезертирством, которое большевики называют «массовым явлением», борются специальные комиссии по борьбе с дезертирством, созданные во всех городах, крупных селах и на пограничных пунктах. Само количество этих комиссий свидетельствует о масштабах явления. Их агенты ходят по окраинам городов, по перекресткам, пограничным станциям и так далее, тыча штыками в стога сена и заглядывая под вагоны. Если личность дезертира известна, но разыскать его не удается, имущество его родственников конфискуется, а сами они подлежат аресту, если только не донесут на него или он не вернется добровольно.

Крестьяне иногда пытаются упорядочить дезертирство. Они ставят пикеты, чтобы предупреждать о подходе карательных отрядов. На Украине, где крестьяне с большим упорством и способностью к самообороне сопротивляются коммунистам, чем на севере, сельские жители объединяются в вооруженные отряды во главе с унтер-офицерами старой армии и успешно сдерживают карателей в течение довольно значительного времени.

Призвать крестьян на военную службу подчас настолько трудное дело, что после формирования полка его нередко отправляют на фронт в опломбированных вагонах. Оружие нечасто раздают до момента вступления в бой. Тогда за спинами новобранцев ставят пулемет и предупреждают их, что выбор у них такой: наступать или быть застреленными сзади. Губернские уезды получают предупреждения о том, что деревни, в которых обнаружат хоть одного дезертира, будут сожжены дотла. Однако, хотя было обнародовано несколько таких приказов, я не знаю ни одного случая, когда эти угрозы были бы приведены в исполнение.

Мобилизовать горожан, естественно, проще, но и здесь иногда приходится прибегать к хитрости. В Петрограде я собственными глазами видел так называемую «пробную» мобилизацию, то есть рабочих заверили, что они не пойдут на фронт и что это всего лишь тренировка на случай чрезвычайной ситуации. В итоге потенциальные новобранцы, довольные, что получили выходной и дополнительный хлебный паек, который выдавался в подобных случаях, всем скопом явились на пункт (разумеется, в штатской одежде), и пробная мобилизация прошла с большим успехом. Часть новобранцев затем доставили на Николаевский вокзал и сказали им, что их повезут за город на маневры. Представьте себе, что они испытали, когда обнаружили, что их заперли в вагонах, немедленно отправили на фронт и (все еще в штатском платье) бросили прямо на линию огня!

Каждый красноармеец должен был принести следующую присягу:

«Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии. Пред лицом трудящихся классов России и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучать военное дело и как зеницу ока охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью Рабочего и Крестьянского Правительства. Я обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, порочащих и унижающих достоинство гражданина Советской Республики, и все свои действия и мысли направлять к великой цели освобождения всех трудящихся. Я обязуюсь по первому зову Рабочего и Крестьянского Правительства выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов, и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братство народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни. Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение и да покарает меня суровая рука революционного закона».