Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

С деньгами пришли и перспективы лучшей жизни. Честный труженик мог рассчитывать на постоянное место работы, мелкий предприниматель – на собственную тележку для торговли или стойку для чистки обуви. Но для преступников из итальянских районов рост благосостояния многих иммигрантов означал рост возможностей для охоты на своих собратьев. В течение 1890-х годов происшествия, характерные для Маленькой Италии в прежние годы, – грабежи, мелкое воровство и поножовщина – начали уступать место новым, более изощренным формам преступности. Первые рэкеты защиты [48] По-нашему – крышевание. – Примеч. ред . стали процветать на улицах итальянского квартала в последние годы десятилетия. За ними последовали настойчивые попытки преследования самых богатых иммигрантов района: вымогательство, подкрепленное угрозами насилия, а также похищение детей с требованием выкупа. Уже в 1899 году итальянцев Бруклина охватила «мания похищений».

Конечно, преступность в Маленькой Италии была не менее распространена, чем где-либо на Манхэттене. Джозеф Петрозино, который знал об иммигрантском сообществе не больше и не меньше, чем другие, утверждал, что лишь малая часть (3 или 4 процента, по его мнению) и в самом деле были преступниками. Но к 1900 году в Нью-Йорке проживало 200 тысяч итальянцев, и даже малый процент от этого числа составлял довольно большую группу людей – далеко за 5 тысяч, если оценка детектива была верна. Вдобавок невысока была вероятность того, что итальянских мошенников урезонит перспектива наказания.

«В то время, – признавал Джованни Бранки, генеральный консул Италии в Нью-Йорке…

…целые части города, целые улицы были заселены исключительно итальянцами, с их магазинами, кафе и т. д. Эти места оставались практически без надзора со стороны полиции, за исключением обычного ирландского полисмена на углу улицы, которому было наплевать на то, чем итальянцы занимались между собой, пока не мешали другим людям. В то время только два или три полицейских говорили или понимали по-итальянски… так что в девяти случаях из десяти любой итальянец, совершивший преступление, был почти уверен, что ему удастся избежать наказания, если его не арестуют в течение нескольких дней».

Согласно различным данным, в полицию сообщали только об одном из 250 преступлений, совершенных в итальянском квартале. Из них аресты проводились только в связи с одним делом из пяти; из всех дел, которые таки дошли до суда, только одно из трехсот завершалось обвинительным приговором. Не стоит удивляться тому, что многим иммигрантам приходилось добиваться справедливости своими силами. Неудивительно также, что Морелло и ему подобным перспективы успешной криминальной карьеры в Соединенных Штатах начали казаться такими же радужными, какими они были на Сицилии.

Итальянским мошенникам потребовалось немного времени, чтобы продемонстрировать, насколько прибыльной может быть организованная преступность в некоторых американских городах. Шайки вымогателей, которые были распространены на Сицилии и еще в 1850-х годах выросли в итальянском квартале Нового Орлеана, появились в Нью-Йорке в самом конце девятнадцатого века, а в Чикаго – месте обитания еще одной крупной и активно растущей итальянской общины – после 1901 года. Методы, взятые на вооружение участниками этих формирований, были весьма схожими. Жертвы (как правило, владельцы магазинов, банкиры или другие состоятельные иммигранты) получали письмо с требованием значительной суммы. В письме содержались указания принести конверт с деньгами в некое уединенное место встречи или передать деньги лицу, которое наведается к ним по месту работы. Их предупреждали, что отказ подчиниться требованиям приведет к разрушению их недвижимого имущества, а возможно, и к гибели их самих.

Письма, всегда анонимные, были составлены на до странности любезном языке Старого Света, но содержали неприкрытую угрозу. «Горячо прошу Вас, – такими словами заключалось одно из посланий, – положить их [банкноты] под дверь в течение четырех дней. Если Вы этого не сделаете, клянусь, до конца этой недели от Вашей семьи не останется даже праха». Другое, более грубое, письмо гласило:

У вас есть деньги. Мне нужна 1000 долларов! Вы кладете 100-долларовые купюры в конверт, а его кладете под доску на северо-восточном углу 69-й улицы в одиннадцать часов вечера. Если положите туда деньги, будете жить. Если нет, умрете. Если сообщите в полицию, я убью вас, когда выйду. Они могут спасти ваши деньги, но они не спасут вашу жизнь.

Зловещие послания – которые неожиданно получали жертвы, прекрасно осведомленные о бессилии полиции, – обычно производили желаемый эффект. Большинство объектов вымогательства были напуганы, и сотни неизвестных расставались с суммами, которые едва могли себе позволить. Конечно, требованиям подчинялись не все, но тем немногим храбрецам и упрямцам, кто игнорировал письма, банды наносили визит. Хотя бывало и так, что жертва, спокойно отнесшаяся к угрозам, оставалась невредимой или договаривалась о выплате меньшей суммы, тем не менее каждый в Маленькой Италии был наслышан о взорванных динамитом магазинах, о похищенных, а иногда и убитых детях и о богачах, застреленных или зарезанных за отказ передать деньги.

Излюбленным средством вымогателей являлись бомбы. Он были анонимны, просты в сборке и производили ужасающее действие – и если учесть, сколько итальянцев было занято в строительной отрасли, украсть динамит не составляло труда. Бомбы можно было использовать и за пределами улиц Маленькой Италии; мировой судья в Нью-Джерси, вынесший обвинительный приговор нескольким членам одной банды, был, по сообщениям газет, буквально «разорван в клочья» бомбой в посылке, доставленной в его кабинет. Даже в громких делах такого рода, однако, аресты производились далеко не всегда; кроме того, было известно, что ряд знаменитых влиятельных итальянцев поддались давлению вымогателей. Наиболее известной из таких жертв оказался оперный певец Энрико Карузо, который удовлетворил требование в 2000 долларов, а когда этот факт стал достоянием общественности, был вознагражден за подобную уступчивость «пачкой писем с угрозами в фут высотой», включая послание от той же банды с требованием на сумму уже в 15 тысяч долларов.

Для множества ньюйоркцев, включая репортеров англоязычной прессы, наиболее притягательной чертой этих дел являлись причудливые декоративные элементы, украшавшие письма о вымогательствах. Акцент на требованиях делался при помощи грубо нарисованных черепов, револьверов, ножей с капающей с них кровью или пронзенных сердец. На многих также были изображены густыми черными чернилами руки, поднятые в предупреждающем жесте. Последний элемент вдохновил одного из журналистов, писавшего для New York Herald , окрестить подобные уведомления письмами «Черной руки» – название, которое прижилось и вскоре стало синонимом преступности в Маленькой Италии.