Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Как жили в 1880-х годах Тони и Чарльз Матранга, а также новоорлеанские Стоппальери, неизвестно, но после смерти Марино банда, очевидно, набрала силу. Джо Провенцано, которого никак не назовешь объективным источником, заявил, что наслышан о братстве (он называл его «Стопильери»). «Это люди, которые работают на Матранга», – сообщил он нескольким репортерам.

Их около двадцати предводителей. Они руководят, а новички должны делать все, что они говорят… Они платят им 10, 20 или 100 долларов за то, чтобы убрать кого-то с дороги, и если человек, которому приказано кого-то убить, не сделает этого, то они убьют его, чтобы он ничего не сказал полиции.

У них мафиозное общество повсюду… в Сан-Франциско, Сент-Луисе, Чикаго, Нью-Йорке и здесь.

Матранга решительно отрицали эту информацию, рассказав новоорлеанской газете Daily Picayune , что Провенцано говорил подобные вещи, чтобы скрыть тот факт, что он сам являлся боссом Мафии. Но у братьев не было доказательств, и тем, кто предоставил самые захватывающие подробности влияния и методов Стоппальери, оказался их противник. По словам Провенцано – объяснившего, что информация поступила от бывшего союзника Матранги, который стал работать на него, – за быстрорастущим бизнесом братьев в портовых районах стояла власть Мафии. Провенцано так описал посвящение этого человека в тайное общество: «Они привели его в комнату, и он увидел [Чарльза] Матрангу, одетого в черное домино [свободный плащ, скрывающий лицо под капюшоном]. Другие тоже были одеты в домино, и они заставили его поклясться на черепе с торчащим в нем дирком [53] Дирк – шотландский кинжал. – Примеч. пер. [ножом]. Он сказал, что он хочет грабить людей, но не хочет никого убивать. Поэтому он ушел».

Поначалу никто в Новом Орлеане не придавал значения подобным россказням, и только в мае 1890 года Дэвид Хеннесси оказался лично вовлечен в противостояние группировок портовых грузчиков. В том месяце ожесточенные конфликты между ними наконец вышли за пределы итальянского квартала, когда группа рабочих Матранги глубокой ночью попала в засаду на улице в районе доков. Три человека получили в перестрелке тяжелые ранения, а Тони Матранга, раненный в колено, лишился большей части правой ноги. Хеннесси начал расследование, и когда его люди обнаружили доказательство причастности Провенцано, он отправил Джо и троих его братьев за решетку и объявил, что вышлет обе семьи скопом обратно в Италию. Также начальник полиции разослал письма с запросом информации о Джозефе Макеке, судоходном магнате, который подписал контракты с братьями Матранга. Макека в детстве был сиротой, и его приняла мальтийская семья, но происходил он из семьи сицилийской.

То было летом. Теперь же, в октябре 1890 года, расследование Хеннесси было окончено, и ожидалось, что он даст показания на судебном процессе над Провенцано по делу о нападении. По словам двух мужчин, хорошо знавших начальника полиции, он собрал свежую информацию против братьев Матранга в виде пачки изобличающих стенограмм из Италии и «большое количество свидетельств против Джо Макеки, которого он считал нарушителем порядка». Джордж Вандервоорт, секретарь Хеннесси, слышал, что начальник выступил против Макеки с частью этой информации и угрожал ему тюрьмой штата. По словам Вандервоорта, Макека и Матранга были напуганы расследованием Хеннесси и готовы к жестким ответным действиям. «Он копнул их дела глубже, чем когда-либо осмеливался кто-либо посторонний, – говорил секретарь, – и придя ко мне, он сказал, что имеет такие свидетельства, которые позволят искоренить Мафию в этой стране. У него были неопровержимые факты, которые позволили бы разоблачить банду убийц и отправить в тюрьму целую толпу за лжесвидетельство». Опасения за безопасность начальника полиции послужили основанием для найма частного детективного агентства, чтобы следить за его домом.

Сам Хеннесси казался невозмутимым, как всегда. До суда над Провенцано оставалось каких-то два дня. Он, как обычно, посетил полицейское управление Нового Орлеана, затем сидел у себя в кабинете, разговаривая с другом, полицейским по имени Билли О’Коннор. В одиннадцать часов двое мужчин отправились ужинать и съели тарелку устриц.

У порога Хеннесси пожелал О’Коннору спокойной ночи, повернул вверх по склону и устало поплелся сквозь туман на Жиро [54] Girod Street во французской транскрипции «Жиро́», в английской – «Джирод». – Примеч. пер . -стрит по направлению к небольшому деревянному дому, где он жил с матерью. Было около полуночи 15 октября. Съежившись за открытым зонтом, начальник полиции не видел группы из пяти мужчин в простой одежде, скрывавшихся под навесом сапожной лавки на другой стороне улицы. Они наблюдали, как Хеннесси приближался к ним, и все глубже вжимались в тень, пока он шагал мимо. Когда же он оставил их позади, они ступили на тротуар, прицелились и открыли огонь.

Грохот двух заряженных дробовиков и резкий треск нескольких пистолетов прогремели в тумане. Начальник полиции был известен своей быстрой реакцией, но шансов избежать попадания у него не было. Пуля из крупнокалиберного револьвера ударила ему в грудь, прошла через легкое и застряла в наружной оболочке сердца. Второй выстрел раздробил локоть; третий сломал кость в правой ноге. Вся правая половина его тела была в буквальном смысле нафарширована дробью.

Отброшенный силой удара, Хеннесси рухнул на тротуар, задыхаясь от шока и боли. Затем, словно в подтверждение своей легендарной стойкости, он поднялся на ноги, вытащил из-под жилета свой пистолет и с трудом пошел за своими убегающими противниками. Несмотря на то что ранения его были ужасны, он сделал два безуспешных выстрела в сторону еще не рассеявшегося порохового дыма, прежде чем споткнуться о порог и упасть во второй раз.

Билли О’Коннор успел пройти не более нескольких сотен ярдов [55] Ярд – 0,91 метра. – Примеч. пер. по направлению к своему дому, когда по улице разнеслись звуки выстрелов. Он развернулся и побежал по грязи, пока не наткнулся на раненого друга, опиравшегося на ступеньку. Даже в полутьме О’Коннор разглядел рваные дыры, пробитые зарядами дроби, и почувствовал липкую теплоту крови на одежде товарища. Губы Хеннесси шевелились почти беззвучно. О’Коннор, стоя на коленях в кроваво-грязной луже, прижал ухо к его лицу.

– Задали они мне, – прошипел умирающий. – И я им задал, как только мог.

– Кто задал, Дэйв? – спросил О’Коннор. Ответ прозвучал так тихо, что он еле уловил его сквозь хрипы затрудненного дыхания.

– Даго [56] Даго – презрительное прозвище итальянцев в США. – Примеч. пер . , – пробормотал Хеннесси. – Это сделали даго.