Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Толпа не желала сдаваться. Задние ворота были тут же снесены, и бойцы народной дружины заняли все выходы, в то время как вооруженный оперативный отряд – шестьдесят крепких мужчин, лично отобранных Паркерсоном, – целенаправленно прочесывал тюрьму в поисках кого-либо из сицилийцев. Шестерых заключенных, которых предали другие арестанты, указавшие на место их укрытия, построили в шеренгу у стены и расстреляли из дробовиков. Была сделана по меньшей мере сотня выстрелов, и тела были буквально разорваны на куски. Макека, загнанный в угол камеры и припертый спиной к решетке, схватил индийскую дубинку [58] Индийская дубинка, она же индийская булава (англ. Indian clubs ) – разновидность спортивного снаряда, используемая для развития координации движений и функционального тренинга. Атлетические булавы являются потомком древнего оружия – персидских булав. Indian clubs в форме, которую мы сегодня знаем, появились в XVII в. во времена Ост-Индской компании. Британские колонисты впервые встретили булавы в Индии и ошибочно назвали их «индийскими булавами», несмотря на их ближневосточное происхождение. В дальнейшем булавы использовались военными (в особенности военно-морским флотом, так как они были очень удобны в условиях ограниченного пространства корабля). В последующее время из военной среды булавы перешли в систему общефизического развития. Из Великобритании булавы распространились по всему свету. В США булавы привез в 1861 году Сим Д. Кехо, известный предприниматель в области физической культуры. Булава порой применялась в качестве оружия, за неимением обычных средств. – Примеч. ред . , тщетно пытаясь защититься, но его постигла та же участь. Полицци, сумасшедший, был захвачен живым и передан многотысячной толпе снаружи. Его тут же привязали к ближайшему уличному фонарю, тем самым наполовину повесив, и выпустили в него более тридцати пуль.

Когда Паркерсон объявил об окончании бойни, его вынесли на плечах, как триумфатора. «Насилие толпы, – благочестиво заметил юрист, когда сборище стало рассеиваться, – представляет собой одну из самых ужасных вещей на земле. Вы выполнили свой долг. Теперь идите по домам. Если вы мне понадобитесь, я призову вас».

В Орлеанской окружной тюрьме в ходе этого единственного крупного акта линчевания в США были убиты одиннадцать человек, и большинство американцев полагали, что свершилось правосудие. Однако, по правде говоря, есть масса оснований сомневаться в этом. Пятеро из убитых были членами группы заключенных, ожидавших разбирательства; они даже не представали перед судом по делу об убийстве Хеннесси. Кроме того, нескольким скандально известным фигурантам дела, которым предъявили обвинение, удалось спастись. Среди восьми выживших был Чарльз Матранга, нашедший убежище под половицами кладовой в женском отделении тюрьмы. Страсти в городе после линчевания улеглись настолько быстро, что он смог вернуться к прежней работе начальника портовых рабочих без видимых затруднений – и, судя по всему, продолжать мирно работать до ухода на пенсию в 1918 году.

Принимал ли Матранга деятельное участие в преступной деятельности в портовых районах, остается невыясненным; известно, что он ни разу не был осужден за какое-либо преступление. О новоорлеанской Мафии тоже не было слышно на протяжении нескольких десятилетий, хотя в дельте Миссисипи время от времени циркулировали темные слухи: то об итальянском заговоре с целью убийства всех официальных лиц в Новом Орлеане в 1890 году, то об одиннадцати нераскрытых убийствах итальянцев пятью годами позже. Возможно, линчевание разрушило деятельность Стоппальери или, по крайней мере, сделало группировку более осторожной. Как бы то ни было, Соединенные Штаты впервые увидели «Общество чести» в действии.

Убийство Хеннессивселило в тысячи американцев такой ужас перед Мафией, какого они не испытывали в течение целого века. Этот ужас имел далеко идущие последствия. Он укрепил веру в существование Общества и во много раз усилил страх и ненависть по отношению к сицилийцам во всех уголках страны. В наступающем десятилетии бо́льшая часть преступлений, совершенных итальянцами в Соединенных Штатах, без особых раздумий приписывалась Мафии – и, как результат, итальянцы стали сталкиваться с более частыми проявлениями насилия и дискриминации. В 1890-е годы в Луизиане подверглись линчеванию восемь сицилийцев, еще трое – в 1892-м и еще пятеро – тремя годами позже. Смятение вспыхивало в Денвере в 1892 году, в Милуоки – в 1897-м и в Сан-Франциско – в 1898-м.

В Бостоне двое итальянских полицейских получили угрозы от «Мафии», утверждавшей, что в городе насчитывается сорок пять ее членов. По словам лейтенанта Джона Уилера из полиции Чикаго, его личный опыт показал, что «ветвь общества Мафии» существовала и в его городе: мнение, эхом которого прозвучал голос прославленного Эндрю Льюиса Драммонда, бывшего главы Секретной службы. Многие полицейские, судьи и репортеры придерживались иной точки зрения, а найти свидетельства, которые доказывали бы, а не просто предполагали, существование «общества Мафии», было нелегко. В Чикаго начальник лейтенанта Уилера инспектор Майкл Льюис настаивал на том, что он «не имеет ни малейшей причины подозревать о существовании Мафии» в городе. Оскар Дуранте, редактор ежедневого издания для итальянцев, живущих в Америке, пошел еще дальше. «Это все чепуха, глупости, малоумие, – разразился он критикой. – Всякий раз, когда случается пьяная потасовка между итальянцами, публика и пресса кричат: “Мафия!” Такой организации нет и никогда не было».

Только в Нью-Йорке отыскалось убедительное доказательство существования того, что The New York Times несколькими годами позже опишет как «самую тайную и ужасную организацию в мире»; только в Нью-Йорке полиция была склонна полагать, по крайней мере временно, что в городе присутствуют мафиози. Свидетельство того, что в Нью-Йорке действовала как минимум одна семья сицилийской Мафии, относится еще к 1884 году, когда и полиция, и Секретная служба получили предупреждение о деятельности двух братьев по фамилии Фарак.

Братья Рэймонд и Кармело по фамилии Фарак прибыли в Нью-Йорк из Палермо настолько давно (летом 1853 года), что сами вряд ли являлись членами Мафии. Однако полиция Бруклина, где они проживали, была уверена, что у этой парочки имелись тайные доходы. Внешне Рэймонд Фарак производил приятное впечатление: шести футов ростом, он имел образование, прекрасно говорил по-английски и был безупречен во всем, от ухоженных бакенбард и прически до туфель – больше, чем можно было бы ожидать от человека, который владел и заведовал небольшой фотостудией. Его младший брат, Кармело, тоже неплохо устроился, несмотря на то, что зарабатывал на жизнь ремеслом парикмахера и был совладельцем разорившегося магазина сигар. Вне всякого сомнения, Рэймонд имел связи с криминальным миром, но внимание полиции первым привлек Кармело Фарак, когда его тело было обнаружено на захолустном поле на Стейтен-Айленде. Он был заколот ножом в сердце.