Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Волк скрывался в Палермо около пяти дней. Этого времени хватило, чтобы понять, что его, скорее всего, привлекут к уголовной ответственности. Встревоженная семья посоветовала ему бежать, и он отплыл в Ливерпуль и затем в Монреаль, в конце концов нелегально въехав в Соединенные Штаты через Буффало. К тому времени, когда Люпо добрался до Нью-Йорка, он был заочно признан итальянскими судами виновным и объявлен в розыск в Палермо для отбывания двадцати одного года заключения за убийство.

У семьи Люпо были деньги – достаточно как для того, чтобы устроить Игнацио в магазин в Палермо, так и для того, чтобы он мог покинуть Сицилию в кратчайшие сроки. Потому переезд в Нью-Йорк не составил для него особых трудностей. Он открыл магазин на 72-й Ист-стрит в партнерстве со своим двоюродным братом по имени Саитта; затем, после ссоры с ним, он переехал в Бруклин и занялся импортом оливкового масла, сыра и вина из Италии. К 1901 году Люпо вернулся на Манхэттен и стал управляющим процветающего продуктового магазина в доме 210–214 по Мотт-стрит, в самом сердце Маленькой Италии. В течение нескольких последующих лет его бизнес рос, пока он не стал владельцем крупного оптового предприятия по адресу 97-я Ист-стрит, дом 231, и по меньшей мере полудюжины розничных магазинов. Его флагманский семиэтажный магазин на Мотт-стрит мог похвастать качественными продуктами питания, дорогостоящими фургонами для доставки и товарными запасами на сумму более ста тысяч долларов. Он был широко известен как самый престижный продуктовый магазин в итальянском квартале. «Несомненно, это самое претенциозное торговое заведение в данном районе города, – писала The New York Times , – с таким ассортиментом товаров, которому дивится вся округа».

Люпо нравилось представлять свой успех как результат упорного труда, и вечерами он пропадал в собственной конторе на Мотт-стрит, где, по словам его современника, одного из первых мафиози по имени Цио Трестелле, беспрерывно курсировал между приемной и его личной «святая святых», то и дело отдавая приказания и принимая череду таинственных посетителей. Правда между тем заключалась в том, что своим достатком Люпо был обязан связям с Морелло, позволившим ему задействовать растущую мощь преступной семьи Клешни. Со своей стороны Люпо предоставил Морелло оперативную базу, в высшей степени подходящую для охоты на иммигрантов – слабых, напуганных и не имевших друзей. Торговля продуктами была в то время излюбленным прикрытием итальянских преступников. Как было хорошо известно Морелло, банда, внушавшая наибольший страх и самая эффективная из базировавшихся тогда в Маленькой Италии, – группировка под руководством выходца из Калабрии по имени Джузеппе д’Агостино – определяла возможных жертв, используя свою сеть продуктовых магазинов шаговой доступности. Там, как в итоге обнаружил Петрозино, «собирали информацию о финансовом положении итальянцев, живших поблизости, пока у них не накапливались данные практически о каждом человеке их национальности, проживавшем в городе в то время. Дальше все было просто. Намеченным жертвам направлялись требования, сопровождаемые страшными угрозами». Клешня, как полагал Петрозино, последовал примеру д’Агостино и достиг в этом настолько впечатляющих успехов, что его сицилийцы за несколько лет вытеснили соперников-калабрийцев из итальянского квартала.

Интерес Морелло к торговле продуктами питания помогает объяснить стремительность восхождения Люпо в первой семье: Волк и Клешня имели, казалось бы, столь же мало общего, сколь Палермо и захолустный Корлеоне. Столица Сицилии была самым культурным местом к югу от Неаполя, городом, который часто превозносили за его изящные пропорции и благородную архитектуру, и Люпо перенял кое-что от манеры держаться, свойственной его родному городу. Он хорошо одевался, предпочитая одежду, сшитую на заказ, и его можно было видеть разъезжающим по Маленькой Италии в коляске, запряженной белой лошадью, в шляпе, лихо заломленной набок. Морелло, в отличие от него, питал отвращение к подобным представлениям, предпочитая жить в тени. Контраст между снимками его и Люпо, сделанными в полиции, поражает. Клешня, словно застывший во времени после ареста летом 1900 года, одет в рубаху, грубый шарф, дешевый жилет и скверно сидящий сюртук. Его щеки и подбородок покрыты щетиной, усы не подстрижены. Люпо, сфотографированный тремя годами позже, демонстрирует прекрасный внешний вид. Его лицо тщательно выбрито, хотя на нем и присутствуют аккуратные усы; он одет в хорошо сидящий дорогой сюртук и носит модную шляпу.

Несмотря на все различия, Морелло, безусловно, уважал Люпо. Замеченный в компании первой семьи еще в 1902 году, Волк присоединился к внутреннему совету банды девятью месяцами позже, и два мафиози, как писал Флинн, стали грозной командой:

Бизнесменом из них двоих был Люпо. Морелло был, скорее, олицетворением хитрости прирожденного преступника. Он был осторожен, как лис, и яростен, как взбесившийся бык. Новые способы вложения денег всегда предлагал Люпо.

С этой точки зрения неудивительно, что альянс криминальной пары получил официальное оформление под Рождество того же года, когда Люпо женился на сводной сестре Морелло, двадцатидвухлетней Сальватриче Терранове. Церемония состоялась в церкви святой Лючии в итальянском Гарлеме, на 104-й Ист-стрит. Клешня присутствовал и расписался в качестве свидетеля.

Возможно, что союз Люпо и Террановы был браком по расчету, позволявшим связать человека очевидных способностей с семьей Морелло, а может быть, даже заключить некий договор между мафиози Палермо и Корлеоне. Если и так, то это не помешало браку стать счастливым. У Игнацио и Сальватриче будет пятеро детей – четыре девочки, начиная с Онофрии в 1906 году, и мальчик, Рокко, который в конце концов пойдет по стопам своего отца в семейном бизнесе, – и их брак продлится сорок лет. Сальватриче боготворила своего мужа. Он был «очень внимателен ко мне и всегда старался обеспечить меня и наших детей всем необходимым, – годы спустя писала Терранова. – Он был добр ко всем нам, и я считаю его прекрасным отцом и мужем».

Любовь в тот год витала в воздухе Маленькой Италии. Люпо был не единственным членом банды Морелло, который сочетался законным браком. В первые месяцы 1903 года Клешня тоже решил найти невесту, хотя в его случае это было уже во второй раз.

Морелло вел большей частьюуединенное существование в течение пяти лет, с тех пор как в 1898 году скончалась его жена. Уход Марии Марвелези из жизни, когда ей было всего двадцать девять, возможно, явился результатом малярии, которой она заразилась, пока семья проживала в Техасе. Мафиозо остался с двухлетним сыном по имени Калоджеро. Мальчик, однако, не жил вместе с отцом и воспитывался, по всей видимости, матерью Морелло и его незамужними сестрами. Избавленный от этого бремени, босс предпочитал перемещаться между дешевыми съемными квартирами, то и дело меняя одну на другую. Они располагались в беднейших районах города, и большинство из них представляли собой не более чем угол для ночлега. В 1900 году он жил в восточном Гарлеме, тремя годами позже – в убогой захламленной комнатке в мансарде в центре города, в доме 178 по Кристи-стрит, но застать его по какому-либо из многочисленных адресов было практически невозможно. Он работал по ночам и наведывался в свое жилище, только чтобы поспать. Соседи не знали его либо делали вид, что не знали.