Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Дав Крочевере время подумать, я отпустил ди Приемо. Когда он выходил из кабинета, я подошел к двери вместе с ним и, в пределах видимости и слышимости Крочеверы, сердечно пожал ему руку и от души пожелал спокойной ночи, с таким видом, будто был благодарен ему за то, что он сказал мне. На самом деле он не сказал практически ничего, но я хотел укрепить Крочеверу в подозрениях на его счет».

Это была тщательно продуманная ловушка, и она вполне могла сработать в других обстоятельствах, но только не с двумя членами семьи Морелло. Насколько мог видеть Флинн, его усилия оказались безрезультатными. Крочевера свирепо уставился на ди Приемо и пристально следил, как тот уходит. Но когда его ввели в кабинет Флинна, он остался столь же необщительным, как обычно.

Толкатели Морелло угодили в тюрьму тремя месяцами позже: Джалломбардо на шесть лет, ди Приемо на четыре, Крочевера на три, – так и не предав своих руководителей и оставив Секретную службу без зацепок относительно внутреннего совета банды. Однако усилия Флинна не пропали даром. Позже он обнаружит, что его уловка и вправду убедила Крочеверу в том, что семью предали. Если фальшивомонетчику нечего было сказать Флинну, то уж членам банды Морелло ему было что поведать. Новость о предполагаемом предательстве ди Приемо достигла ушей Клешни, и молва о готовности толкателя иметь дело с Флинном скоро разлетелась по Маленькой Италии.

Сложно сказать, насколько об этом был осведомлен ди Приемо, хотя было бы удивительно, если бы он ничего не знал о подозрениях своих сообщников. Как бы то ни было, в тот момент толкатель был в безопасности, поскольку его камера в тюрьме Синг-Синг находилась вне досягаемости «правосудия» Мафии. Однако этого нельзя было сказать о зяте ди Приемо, Бенедетто Мадониа из Буффало, который занимал более высокий пост в семье Морелло и, вероятно, привел ди Приемо в банду. Как выяснилось, это был серьезный просчет, и за ним последовали дальнейшие ошибки. В марте Морелло попросил Мадониа поехать в Питтсбург и организовать освобождение двух толкателей, арестованных там вместе с Вито Лядукой. Мадониа не удалось этого сделать; более того, он написал в Нью-Йорк, запросив денег для того, чтобы смазать шестеренки питтсбургской системы правосудия. Когда Морелло ответил, что денег нет, человек из Буффало разразился гневным письмом, полным оскорблений, в котором обвинял Клешню в том, что тот не проявляет заботу о людях, которые с ним работают. Между этими двумя возникла неприязнь, которая объясняет, почему Морелло присвоил тысячу долларов, собранных Мадониа в Буффало и отправленных в Маленькую Италию, чтобы оплатить защиту своего шурина ди Приемо.

Спустя всего несколько дней после этого, в первую неделю апреля 1903 года, Морелло получил еще одно письмо от Мадониа. На этот раз буффалец писал о своем скором прибытии в Нью-Йорк. Он хотел аудиенции с Морелло и помощи в организации перевода ди Приемо в тюрьму поближе к Буффало. Но прежде всего он хотел вернуть свои деньги.

Мало что могло разозлить Морелло больше, чем требование денег, особенно от человека, который, как он думал, подвел его семью. Морелло написал в ответ, что согласен на встречу, но едва ли это произошло по той причине, на которую надеялся его лейтенант. Затем он приступил к подготовке встречи. Мадониа мог приехать в Нью-Йорк по своему желанию – но стоило ему это сделать, и живым оттуда было уже не выбраться.

– О чистить зал суда от всех, кому здесь нечего делать!

Питер Барлоу подался вперед на кафедре магистрата полицейского суда Джефферсон-Маркет – готического чудища, которое броскими рядами из красного кирпича возвышалось над 10-й улицей на Шестой авеню. Он был раздражен тем, что ему приходится кричать, чтобы его услышали среди нарастающего гула голосов в зале суда. Плохо было уже то, что он слушал дела в воскресенье; еще хуже – то, что его назначили ответственным за вынесение обвинительного приговора Джузеппе Морелло и двенадцати его сообщникам, находившимся за решеткой с момента ареста тремя днями ранее по подозрению в причастности к бочковому убийству. И уж совершенно невыносимо было то, что, когда заключенные выстроились перед дверью в ожидании начала слушаний, зал суда заполнило сборище невменяемых сицилийцев, большинство из которых составляли суровые с виду мужчины в потрепанных костюмах отнюдь не высшего качества, и все они говорили одновременно.

– Очистить зал суда!

Барлоу был новичком на Джефферсон-Маркет. Он служил мировым судьей меньше года. Тем не менее он слышал о Черной руке и Мафии и знал, что итальянские гангстеры имеют обыкновение заполнять залы суда своими наводящими ужас приспешниками. Эти люди садились в первых рядах мест для публики и с ненавистью смотрели на свидетелей обвинения, когда те выходили к трибуне. Шиканье, шипение, угрожающие жесты – все шло в ход, чтобы повергнуть противников в молчание. Перед лицом своры лютых бандитов, осознавая, что имена и адреса тех, кто давал показания, как правило, публикуются в прессе, свидетели начинали заикаться, теряли нить мыслей или отрекались от каждого слова собственных показаний, которые они поклялись дать. У Барлоу не было сомнений в том, что банда Морелло надеялась помешать дать показания как можно большему количеству свидетелей Грудастого Джорджа Маккласки.

– Очистить зал суда!

Первые несколько человек, сидевшие на местах для публики, неохотно начали двигаться к выходу. Помощникам Барлоу понадобилось еще несколько минут, чтобы выдворить оставшихся нежелательных зрителей – большинство протестовало на родном языке – и ввести в зал заключенных. Морелло стоял в окружении Вито Лядуки (чей нож, как обнаружила полиция, был измазан ржаво-красным веществом, которое, по их мнению, являлось человеческой кровью) и Мессины Дженовы, тоже мясника [66] Англ. слово butcher имеет несколько значений – от «нормального» мясника до убийцы, специализирующегося на особо жестоком забое своих жертв. Логичнее предположить, что в данном случае (и далее по тексту) имеется в виду второе значение. В некоторых случаях эти значения дополняли друг друга – таким образом, получался «дважды мясник». Достоверно установить, каким из мясников являлся тот или иной персонаж данной книги, не представляется возможным. – Примеч. пер. при участии авт. , который, как полагал Петрозино, нанес Мадониа смертельный удар. Залог каждому из этих троих был назначен высокий – в размере 5000 долларов. Более скромным залогом в 1000 долларов удовольствовались остальные заключенные, включая Игнацио Люпо, который был арестован последним из тринадцати. Самым мелким сошкам в банде, включая тех троих, что пробыли в Соединенных Штатах не больше месяца, был назначен залог всего в 100 долларов.