Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Клешня хорошо усвоил уроки 1900 года. Теперь его банда состояла полностью из сицилийцев, от толкателей на улицах до носильщиков болванок и выше, вплоть до главных мафиози, которые организовывали распределение денег. Морелло и Люпо имели настолько отдаленное отношение к бизнесу, насколько это было возможно; ни единая улика не должна была вывести на их след полицию или федеральные власти. И эта система работала без сбоев. Все самые важные члены семьи Морелло избежали задержания, а когда Вито Лядука был схвачен в Питтсбурге с двумя толкателями и некоторым количеством пятидолларовых банкнот своего босса, он добился освобождения через неделю, в то время как оба толкателя предстали перед судом.

Немногочисленные утечки, как реальные, так и потенциальные, были закрыты, причем с такой неумолимой беспощадностью, что подумывать о предательстве Морелло мог только безрассудный или полоумный. Самый наглядный пример решимости Клешни защищать себя явило лето 1902 года, когда на берегу Ист-Ривер, в местечке под названием Бухта Мертвеца были найдены ужасающе изуродованные останки бруклинского бакалейщика. Джузеппе Катаниа, рослый мускулистый сицилиец, обладавший, по всеобщему убеждению, силой двух, а то и трех человек, управлял магазином в доме 165 по Коламбия-стрит: через него-то и проходили фальшивые деньги Мафии. Катаниа, которого в банду Морелло ввел, вероятно, Люпо во время краткого пребывания в Бруклине в 1901 году, не вернулся домой и два дня числился пропавшим, пока группа мальчишек, купавшихся в Ист-Ривер, не обнаружила в водорослях два больших мешка из-под картошки. Движимые любопытством, а также надеждой, что за содержимое мешков удастся что-нибудь выручить, мальчики вскрыли их перочинными ножиками. В одном мешке оказался комплект пропитанной кровью одежды. В другом находилось обнаженное тело пропавшего бакалейщика, надежно связанное длинной веревкой; лодыжки были привязаны к пояснице, а торс почти полностью обескровлен. Горло мертвеца было перерезано, и голова держалась на единственном сухожилии. «Должно быть, из ужасной раны вылился галлон крови», – сделала предположение Brooklyn Daily Eagle , добавив, что для того, чтобы одолеть человека такой физической силы, понадобилось бы несколько нападавших.

Полицейское расследование убийства Катаниа ни к чему не привело, потонув в спекуляциях о вендетте, давным-давно вошедшей в силу в Италии, и ссорах с друзьями. Жена убитого и его шестеро детей клялись, что у него не было врагов, и история, занимавшая поначалу первые полосы, исчезла из газет через неделю. В результате полиция пришла к выводу, что за убийством стояла Мафия, но не было ни убедительных доказательств, ни арестов, и для того чтобы найти его истинный мотив, оставалось надеяться только на упорство Уильяма Флинна. Убитый бакалейщик, как шеф узнал год спустя от осведомителей в Маленькой Италии, любил выпить, а выпив – поговорить. Весть о его неблагоразумии достигла ушей Клешни, который решил, что простого предупреждения будет недостаточно. Когда приговоренного в последний раз видели на Манхэттене незадолго до убийства, он был в компании Волка Люпо. Чудовищное убийство – чуть ли не обезглавливание – Катаниа, его тело, упакованное в мешки, которые предназначались для того, чтобы их обнаружили, – все это являлось прямым следствием стремления Морелло во что бы то ни стало передать членам своей семьи послание: слабость и недостаток дисциплины означают неизбежную смерть.

Убийство Катаниазакрыло одну потенциальную утечку тайных подробностей производства контрафакта, и Морелло больше не испытывал проблем с пьяной болтовней и раскрытием секретов. Это убедительно доказал эпизод, произошедший в конце 1902 года, когда несколько членов его шайки были пойманы в Йонкерсе, к северу от Нью-Йорка, при сбыте банкнот Клешни.

Шняготолкатели Изадоре Крочевера и Джузеппе ди Приемо, шурин Мадониа, являлись типичными «шестерками» в банде Морелло. Оба были выходцами из западной Сицилии – ди Приемо из маленького городка Санта-Маргерита в провинции Агридженто, а Крочевера, возможно, из Палермо, – и оба прибыли в Соединенные Штаты лишь недавно.

Два сицилийца в сопровождении носильщика болванок по имени Джузеппе Джалломбардо вечером 29 и 31 декабря расплачивались за напитки, сигареты и еду. Одну банкноту отдали в уплату в салуне Рафаэля Барбариты, другую – в мясной лавке Джона Росси, за пакет почек и свиных отбивных. Мясники были излюбленной мишенью фальшивомонетчиков, поскольку жир, скопившийся на их руках, затруднял распознавание фальшивых купюр, которые тоже покрывались жиром [65] При производстве банкнот фальшивомонетчики часто использовали примитивное оборудование. Применявшиеся при этом краски недостаточно прочно ложились на бумагу и довольно легко смазывались. Такие банкноты создавали характерное ощущение жирности. – Примеч. пер. при участии авт. .

29 декабря все обошлось, а вот в канун Нового года фортуна отвернулась от троих сицилийцев. Один из владельцев магазина, которому была вручена поддельная купюра, еще раз внимательно осмотрел ее после того, как толкатели вышли, а затем вызвал патрульного. Ди Приемо и Крочевере не повезло. Патрульный заметил парочку, когда они шли, болтая, по улице, и оба были арестованы.

Морелло испытал бы мрачное удовлетворение, узнай он, насколько стойкими его толкатели оказались на допросе. Флинн предпринял серию решительных попыток вырвать у пленников сведения, но ни Крочевера, ни ди Приемо не произнесли ни слова, которое можно было использовать в деле. Несколько допросов каждого по отдельности не смогли вытащить ни единой полезной подробности ни из одного из них, и Флинн, который после восьми месяцев службы в Нью-Йорке успел привыкнуть к сицилийской непокорности, был уверен, что за этим упрямством стоит нечто большее, чем врожденная ненависть к властям. «Я знал, что ни один из этих людей не заговорит, – писал шеф Секретной службы. – Если бы кто-то отважился на это и его отпустили, то, вне всяких сомнений, его тело нашли бы расчлененным и изуродованным не далее как через 24 часа».

Флинн прибегнул к еще одной, последней уловке, чтобы заставить арестованных говорить: остроумную попытку натравить двух сицилийцев друг на друга на ближайшем допросе. «Всячески подчеркивая обстановку секретности, – объяснил он свою тактику несколько лет спустя…

…я продержал ди Приемо во внутренней комнате больше часа. Крочевера, конечно же, знал, что он находится там, и мой план заключался в том, чтобы заставить его думать, будто ди Приемо признался, тем самым подвигнув другого пленника в отместку сдать своего товарища и, возможно, выдать-таки некоторые тайны банды.