Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Большинство жителей Нью-Йорка были уверены, что все эти юридические маневры мало что дадут. Морелло находился под арестом в следственном изоляторе, как и его люди. Полиция вела поиски новых доказательств. У них еще было время сформировать дело, и Петрозино вызвал в Нью-Йорк для дачи показаний Сальваторе Мадониа, сына убитого. Молодой Мадониа действительно оказался источником полезной информации. Он сообщил полиции подробности о размышлениях своего отца, его передвижениях, а также о вещах, которые он взял с собой в поездку. Временами Сальваторе дополнял или опровергал информацию, которую Петрозино получил от матери молодого человека. Например, она описала карманные часы мужа как ценные золотые, но Сальваторе рассказал, что Бенедетто, уезжая в Нью-Йорк, взял на самом деле дешевые оловянные часы, принадлежавшие сыну. Их легко узнать, добавил Мадониа, по изображению локомотива на крышке.

Сальваторе не сомневался в том, что произошло убийство. «Я думаю, моего отца убила Мафия, потому что он угрожал раскрыть тайны, которые были ему известны, – сказал он Петрозино. – Он много знал о членах банды Морелло, и я полагаю, что его убили из страха или из мести». Показания юноши были настолько убедительными, что обычно осторожный сержант сделал уверенное заявление от своего имени, когда его стал расспрашивать репортер из Evening Journal . («Это убийство, – сказал итальянский детектив, – сделало больше для раскрытия масштабов процветания Мафии в Нью-Йорке, чем любое другое происшествие. До настоящего времени слово “Мафия” ассоциировалось с итальянцами из Нового Орлеана. Теперь же всем стало ясно, что крупнейшая и самая опасная ветвь Общества имеет штаб-квартиру здесь, в Нью-Йорке».) Петрозино хотел от своего свидетеля гораздо большего, чем показания в суде. Дознание по делу о бочковом убийстве было назначено на первое мая, и это давало полиции еще одну возможность допросить Морелло под присягой. В тот вечер детектив снял для молодого Мадониа номер в отеле на Бликер-стрит и оставил его там под охраной сержанта Иллича.

Петрозино планировал вернуться на следующее утро, но он был не единственным, кто видел в Сальваторе ценного свидетеля. В тот вечер произошло нечто, подорвавшее хрупкую уверенность его осведомителя. В результате Мадониа упросил Иллича остаться с ним на ночь и запер дверь на все замки. Встав рано следующим утром, молодой человек заявил, что не останется в Нью-Йорке. «Если я останусь, они убьют меня, – сообщил он своему телохранителю. – Мне придется уехать из Буффало и спрятаться там, где меня никто не знает. Но даже в этом случае я буду бояться, что они найдут меня. Их возмездие не отступит». Ни сержант Иллич, ни кто-либо еще не могли разубедить юношу, и через пару часов Мадониа сел в скорый поезд на Буффало. Всего за неделю до начала дознания полиция потеряла своего самого важного свидетеля.

Уильям Флинн уже несколько днейпочти не вспоминал о деле с бочкой. Времени оставалось мало, а количество дел на расследовании было столь велико, что он ограничился сбором воедино обрывков дополнительной информации, которую в свое время передавал в Вашингтон. Он и его люди не играли никакой роли в кропотливом и непродуктивном допросе тринадцати сицилийцев, который вел Маккласки, как и в судебном процессе на Джефферсон-Маркет. Кроме того, Флинн не изучал в подробностях вещественные доказательства и улики, собранные полицией.

Слушания Барлоу все изменили. Общественность была обнадежена тем, что Морелло оставался под стражей, и ее внимание захватили оптимистические заявления о том, что разгадка тайны бочки уже близка; но Флинн-то знал, как в действительности обстояли дела. Доказательства против фальшивомонетчиков были настолько слабыми, что вся банда, казалось, вот-вот избежит осуждения. Хотя шеф был все еще раздражен тем, как Маккласки ведет дело, он чувствовал, что должен попытаться помочь.

У Маккласки не было возражений, когда 25 апреля Флинн пришел в управление и спросил, может ли он увидеть доказательства. После постановления Барлоу даже инспектор полиции готов был признать, что помощь не помешает. Флинна провели в пустую комнату, принесли несколько коробок и сложили их у стола. В большинстве из них находились личные вещи тринадцати заключенных, изъятые в их домах или извлеченные из их карманов десятью днями ранее.

Флинн некоторое время просматривал содержимое коробок, не находя ничего интересного, пока не добрался до той, в которой хранились вещи, изъятые у телохранителя Морелло, Быка Петто. Шеф Секретной службы вывалил содержимое на стол и окинул взглядом обломки жизни Быка: пестрый набор сигарных окурков [67] У проницательного читателя может возникнуть вопрос: почему данный персонаж носил в кармане окурки? На этот вопрос автор книги М. Дэш отвечает следующим образом: Бык носил окурки в кармане, потому что табак был дорогим. С окурков можно было счистить обгорелые остатки и вручную свернуть из них новую сигарету, а то и несколько. – Примеч. пер. при участии авт. , носовых платков, мелких монет и всякого хлама. В низу этой кучи он заметил клочок бумаги. Флинн развернул его на столе и увидел, что это была залоговая квитанция, выданная «Фрайз Кэпитал Лоун Кампани», магазином в доме 276 по Бауэри. Квитанция была датирована 14 апреля, следующим днем после бочкового убийства. «Кэпитал Лоун» выдал Петто один доллар в обмен на карманные часы.

Флинн мысленно вернулся в день убийства и вспомнил, что с жилета Мадониа свисала цепочка для часов, но самих часов не было. Он вызвал сержанта уголовной полиции Кэри и спросил у него, было ли выкуплено заложенное имущество. Кэри ответил, что не было, и жена Мадониа заявила, что ее муж носил большие золотые часы – предмет стоимостью гораздо больше доллара, даже для ломбарда. Полиция полагала, что старые часы принадлежали Петто.

Флинн ничего не знал ни о заявлении Сальваторе Мадониа, ни о дешевых оловянных часах, которые сын дал в пользование отцу, но квитанция заинтересовала его. «Проверьте это», – обязал он сержанта Кэри. Просто чтобы знать наверняка.

Кэри посетил«Фрайз Кэпитал Лоун Кампани» только на следующий день. К тому времени сержант успел прочитать досье, составленное Петрозино. Он попросил клерка погасить залог Петто и подождал, пока тот просмотрит квитанцию, покопается под столом и достанет видавшие виды часы с очертаниями локомотива, выбитыми на крышке. Кэри сразу узнал часы. Они соответствовали описанию Сальваторе Мадониа, вплоть до царапин на крышке, там, где мальчик когда-то пытался открыть часы. Казалось маловероятным, чтобы жертва по собственной воле рассталась с часами своего сына, а из того, что отец молодого Мадониа не испытывал недостатка в деньгах, следовало, что часы почти наверняка были украдены его убийцей. Сержант поспешил обратно на Малберри-стрит, чтобы найти Маккласки.