Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Например, основатель компании ABBYY Давид Ян в недавнем интервью рассказал, как завел домашнего робота Морфеуса, коему вверил управление входом в дом. Робот может открывать или не открывать дверь по своей «воле», базируясь на своих оценках ситуации. Ян также собирается завести роботу кредитную карточку и дать ему право делать покупки. «То есть у него будет свободный выбор, об этом он и будет вести постоянное размышление. Это будет социальный эксперимент: выйдет у него стать свободным или нет», говорит Ян.

По мнению предпринимателя, робот в этих ситуациях ничем не отличается от человека, и это понятно: очень скоро алгоритмам будет подвластно создание экзистенциального супермаркета. С другой стороны, человеческая жизнь, стараниями технократов, алгоритмизируется, так что с точки зрения экзистенциального супермаркета и человек, и робот будут восприниматься одинаково. Не все понимают, однако, что приравнять роботов к людям — это то же самое, что приравнять людей к роботам.

Для технократов, впрочем, последний шаг — очевидность. Робот лучше человека тем, что более предсказуем — ведь его стратегии направлены на определенную цель, в то время как человек испытывает феномен настроения (die Befindlichkeit, если пользоваться терминологией Хайдеггера), то есть некую непонятную интенцию, направленную на мир как целое. Само понятие «мир как целое» для алгоритма, управляющего роботом — вещь ненужная и даже опасная, ибо намерения существа, его испытывающего, непонятны и непросчитываемы, а значит, контроль ускользает.

Не случайно именно метафизика оказалась сейчас на линии огня со стороны технократов «новой волны», или «швабовских технократов». Это некая версия «просвещенных технократов», внешне похожих на тех, кого описывал Элвин Тоффлер в своей «Третьей волне» как «технореволюционеров». Только, в отличие от технореволюционеров, у швабовских технократов цели такие же, как у технократов второй волны.

Власть технократической цивилизации над материальным миром агрессивно переносится и в область ментального. Швабовские технократы считают, что поскольку и то и другое цифруется, сущностной разницы между ментальным и материальным нет. Исходя из этого и философия, которую они исповедуют, состоит прежде всего из отрицания: отрицания прежних философий и этик. Можно показать, что это отрицание тотальное, здесь отбрасываются как положения, основанные на вере, так и те, что основаны на разуме, ибо разум также ниспровергается с постамента, на который его возвело еще Возрождение. Если разум можно полностью алгоритмизировать, довольно примитивна и может быть выражена нехитрым набором тезисов, о которых речь ниже.

В «Черных тетрадях» Хайдеггер остро чувствует изменение места человека в истории, его превращение из её субъекта в объект, из существа со свободой воли и духа — в сырье и ресурс. До оцифровки и алгоритмизации сначала реальности, die Realitaet, а потом и человеческого способа бытия в ней, die Seinsart, остается по меркам человеческой цивилизации всего ничего — несколько десятков лет.

«По мере того как растут неспособность мышления, нежелание осмысления и отвращение к вопрошанию и бессилие сущностного решения и взвешивания, величие истории оказывается в зависимости от старания малых», пишет философ.

В качестве примера впутывания малых в видимость величия можно назвать модную сегодня среди технократов «философию темной онтологии» Леви Брайанта.

Леви Брайант — профессиональный философ из университета Техаса в Остине, преподаватель «континентальной философии» под которой понимаются, прежде всего не такие подозрительные в своей сложности немцы, как Хайдеггер, а вполне себе политкорректные французы типа Фуко и Деррида, структуралисты, постструктуралисты и постпост-структуалисты, континентальные европейские скептики и нигилисты, враги самого понятия правды, её возможности в каком бы то ни было виде, деконструирующие, то есть разбирающие на винтики практически любое человеческое высказывание. Конечно, всё это они не относили и не относят к высказываниям своим собственным, точно так же как отрицатели сознания оскорбляются, когда им говорят, что они сами не имеют сознания. Будучи когда-то маргинальными, они захватили философские кафедры и журналы по всему миру, и сегодня всякий, кто не признает их откровений, считается отщепенцем и опасным вольнодумцем.

Известность Брайанту принесла монография «Демократия объектов», где он закладывает основания своей «онтикологии» — то есть онтологии, в которой все равны: люди, атомы, камни, планеты, страны. У Брайанта есть и другое имя для этого понятия — «плоская онтология». В последней главе «Демократии объектов» Брайант определяет «плоскую онтологию» четырьмя взаимосвязанными тезисами. Во-первых, ни одно образование не имеет преимуществ перед другими, в том числе, как их «основа» или «базовый элемент». Во-вторых, мира как единого целого не существует, а существует множественность объектов в множественности отношений. В-третьих, никакие виды отношений между объектами не имеют преимущества перед другими видами отношений. В-четвертых, образования либо существуют, либо нет.

В понимании Брайанта, мир состоит лишь из объектов, которые разделены между актуальностью и виртуальностью. Бытие состоит полностью из машин или процессов.

«Аксиомы темной онтологии» Брайанта базировались на «Демократии объектов» и были замечены сначала кружком спекулятивных философов, а затем и учеными, занимающимися проблематикой машинного обучения, нейронаук, компьютерной науки и искусственного интеллекта.

Краткие тезисы-«аксиомы темной онтологии» Леви Брайанта были опубликованы в 2010 году в сети интернет и дополнялись в 2013 году и впоследствии. Нарочитое пренебрежение Брайанта традиционными для академической науки способами изложения показывают, что он близок к упомянутому выше философу-анархисту Полу Файерабенду не только в вопросе отношения к сознанию, но и в нигилистическом отношении к философии и науке в целом (несмотря на показные отсылки Брайанта к авторитету наук).

Это машинно-ориентированная онтология — хотя «онтологией» ее назвать нельзя, потому что она описывает мир далеко не полностью и не исчерпывающе. Вот эти тезисы:

1. Существование не имеет смысла, как и всё во вселенной. Жизнь случайна и не имеет божественного значения (хотя и является несомненно важной для живого).

2. Тем не менее, многие живые существа наделяют мироздание смыслом. Но этот смысл никак не вписан в сущности сами по себе.

3. Всякая жизнь завершится и будет уничтожена. К примеру, наше солнце в конце концов расширится и всю жизнь и культуру ждёт огненный конец. Маловероятно, что межзвездное путешествие станет реальным или возможным при безбрежности космоса, и потому вся чувствующая жизнь и артефакты культуры исчезнут, когда это случится.