Калле Книйвиля - Крым наш. Возвращение империи

— Для нашей страны, для нашего народа это событие имеет особое значение. Потому что в Крыму живут наши люди и сама территория стратегически важна, потому что именно здесь находится духовный исток формирования многоликой, но монолитной русской нации и централизованного Российского государства. Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь.

Нет ясности в том, действительно ли Владимир Святой крестился в Крыму в конце 980-х годов, или его крещение все же состоялось в Киеве. Также не кажется слишком важным, что предположительно Владимир Святой убил княжескую чету Корсуни и заставил их дочь выйти замуж за своего сатрапа. Кроме того, согласно легенде, он сам изнасиловал эту дочь на глазах ее родителей. Но об этой части рассказа ничего не упомянул в своем послании современный тезка Владимира Святого. Он продолжал высокопарно:

— И именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом. И это даёт нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда.

Рассказ Путина о Севастополе как о российском эквиваленте Иерусалима — это уже нечто совершенно новое. Русская православная церковь никогда не считала Крым или Севастополь особо святым местом. Но сейчас этот рассказ используется для дальнейшего узаконивания аннексии Крыма Россией, так же, как и борьба украинских казаков против русских царей в Украине используется в качестве доказательства глубоких корней украинского государства.

Очевидно, многие испытывают дезориентацию, когда слышат что-то совершенно противоположное тому, что в свое время изучали в школе, и также очевидно, что и в первых украинских учебниках истории содержались многие странности, — говорит Адиле.

— Помню, когда я училась на втором курсе в университете и должна была проходить практику в школе, в учебнике для пятого класса было много написано о всевозможных злых иностранцах, воевавших против украинских казаков. Сначала был отрывок о польских шляхтичах, которые воевали с казаками и пытали их. Конечно, история имеет много примеров несправедливости, но ученикам пятого класса, пожалуй, не обязательно знать о том, как поляки пытали украинцев. Во втором отрывке речь шла о российском царстве, которое также воевало против казаков. В третьей части речь шла о борьбе казаков против Османской империи. Если я не ошибаюсь, там было что-то о султане, который вырезал и съел сердце казачьего атамана, чтобы получить его силу. Кажется не слишком умным, чтобы ученики пятого класса читали о таких вещах и учились ненавидеть своих соседей. Должна сказать, что я обрадовалась, когда тот учебник вскоре заменили на другой. Очевидно, не только я считала его плохим.

Но сейчас основная проблема — не пропаганда в учебниках, а на телевидении. Ни то, что показывают по российскому телевидению, ни то, что показывают по украинскому телевидению, не способствует укреплению дружбы между этими странами, — говорит Адиле. Раньше они смотрела телеканалы обеих стран, но сейчас не смотрят их вообще.

— У меня нет больше сил. Мне становится плохо, когда я их смотрю. Но я смотрю наш крымскотатарский канал ATR. Я даже стала его акционером. У них сейчас такая кампания: они хотят сделать его каналом, собственником которого являются его зрители. Они также стали очень внимательными к тому, что могут сказать. Но я считаю, что они хорошо работают в разрешенных пределах.

Вскоре я снова сижу в автомобиле Жени. Возле рычага переключения скоростей, между сиденьями, лежит большая зачитанная брошюра под названием «Правила дорожного движения Российской Федерации 2014 года с новыми штрафами». Сейчас здесь действуют российские правила.

Мы едем по неровной извилистой дорожке. Неожиданно между хвастливо роскошных вилл из кирпича и бетона появляется Черное море, которое на самом деле вовсе не черное, а темно-голубое. У некоторых из вилл высокие круглые башни, будто скопированные с замков позднего средневековья. На крыше одного из них развевается небольшой флаг России, первый, который я вижу в Черноморском.

— Наверное, это кто-то из тех, кто желает выглядеть патриотом. Кто-то, который, возможно, боится, что заинтересуются происхождением его денег, — говорит Женя, криво улыбаясь.

У его базы отдыха три флагштока. Один — для флага Украины, второй — для флага Крыма и третий — для эсперантского флага. Здесь проходило много международных встреч эсперантистов. Этим летом тоже должна была состояться международная молодежная встреча. Но единственными зарубежными гостями, которые решились приехать, были несколько россиян. Сейчас не видно ни одного флага, и жилые комнатки пустые. Флаг Украины Женя снял. Нет никакого смысла пытаться повесить его после аннексии.

— Абсолютно никакого! Не только потому, что это может кого-то разозлить. Сделать это было бы просто опасно.

Женя открывает для меня жилую комнату, включает теплую воду и проверяет, не забились ли ржавчиной неиспользуемые трубы. Я решаю окунуться в море. Это ведь обязательная часть путешествия в Крым. Даже если уже середина сентября, уже не жарко ни на суше, ни в воде.

Берег скалистый, но по лестнице я добираюсь до воды. Многочисленные медузы делают мое плавание короче, чем оно могло быть. Затем я прогуливаюсь по крутому известняковом берегу. Вдали видны две морские платформы для добычи газа. Их сейчас присвоила Россия вместе со всеми залежами газа и нефти вблизи Крыма. На горизонте, даже чуть дальше, чем платформы, заметен силуэт грузового судна, которое, кажется, держит курс на Одессу. Этот порт все еще принадлежит Украине не только юридически, но и фактически.

Поздним вечером меня приглашают на ужин к Сергею, пенсионеру из Донецка. Он и его жена хотели прожить свои немолодые годы у моря. Сейчас их еще не до конца достроенная трехэтажная вилла, находящаяся в нескольких сотнях метров от воды, неожиданно оказалась в России. На это они не рассчитывали. А в Донецке сейчас война. Все происходит не так, как мы планировали, — говорит Сергей и кладет еду на мою тарелку. Он поджарил на решетке ягнятину, и после нескольких тостов с отборной белорусской водкой, воспоминанием о лучших временах, Сергей становится разговорчивее.

Нет, действительно, не так они планировали свои пенсионерские жизни. Сейчас он даже стал гражданином России, кто бы мог такое представить? И отказаться было невозможно, потому что соседи начали бы его подозревать.