Валентин Сидак - Зарубки на гриппозной сопатке. Размышления о нашем недавнем прошлом…

По словам итальянского мыслителя, теоретика историографии Бенедетто Кроче «вся история – современная история». А философ Бертран Рассел говорил: «История – ещё не наука. Её можно заставить казаться наукой лишь с помощью фальсификаций и умолчаний».

«История» по-древнегречески значит «исследование, распознавание, добыча знаний о прошлом». Она всегда отождествлялась с установлением подлинности, истинности событий и фактов. И в этой связи возникает, к примеру, далеко не праздный вопрос: Гомер – это самостоятельный историк или всего лишь мелкий подручный авантюриста Г. Шлимана, организовавшего варварские раскопки в Микенах, но все же доказавшего существование легендарной Трои?

Читатели, а вам не кажется порой, что между «исследованием» ученого (в данном случае – историка), «расследованием» прокурора и «обследованием» врачом пациента никакой существенной разницы, по большому счету, нет. Все эти специалисты устанавливают последовательность происшедших событий, дают оценку объективности описанных фактов и делают выводы о причинах возникновения этих событий. А ведь сами-то профессии совершенно разные…

Считается, что «историческая наука (цитирую по „Википедии“) обеспечивает истинное изложение хода истории путём рассказов о событиях и их беспристрастного анализа. В наше время история создаётся усилиями научных институтов (!)».

Ну, и где, спрашивается, Вы встречали примеры подобного «беспристрастного анализа» в СССР и в современной России, «созданного усилиями научных институтов»? Где сей «беспристрастный анализ» доминирует, по вашей оценке, в творениях академиков Покровского, Минца, Федосеева, Лихачева, Чубарьяна и многих других орденоносных светил? Или в частном случае с историей трагической гибели членов династии Романовых – где он присутствует в «научных публикациях» докторов исторических наук Пихоя, Козлова, Мироненко, Лыковой и пр., «окормляющихся» преимущественно на разоблачениях «ошибок и научных заблуждений» своих исторических предшественников, до уровня которых им, порой, еще расти и расти? Кругом сплошная вкусовщина плюс политический заказ на текущую злобу дня.

Известно, что в Древнем Риме слово «история» уже обозначало любой рассказ (письменный или устный) о каком-либо случае, событии, происшествии, действительном или вымышленном.

Тогда почему же знаменитые «Повести временных лет» или сгоревшее в пламени пожара «Слово о полку Игореве» – это подлинные исторические источники, а «Влесова книга» на дощечках Изенбека – подлая, грубая и глубоко антинаучная фальшивка, столь ненавистная г-ну Шнирельману и его единомышленникам из Института этнологии и антропологии имени Н.Н.Миклухо-Маклая Российской Академии Наук, о которой даже упоминать неприлично в сообществе «настоящих ученых»?

Почему мы до сих пор так и не знаем с уверенностью, кто же правил в пра-Руси – князь или каган? Почему факт существования широко известного благодаря пророку Даниилу и стишкам Гейне Валтасара, последнего халдейского царя, якобы сына Навуходоносора (а не Набонида), с уверенностью подтверждается лишь религиозными источниками? Почему мы изначально должны верить, друзья мои, некоему «честному слову и репутации истинных профессиональных историков»?

То, что история – это политика, обращенная в прошлое, сегодня знают многие. Если быть точным, глава «марксистской исторической школы в СССР» академик М.Н.Покровский в марте 1928 года в своем докладе «Общественные науки в СССР за 10 лет» говорил так: «Все эти Чичерины, Кавелины, Ключевские, Чупровы, Петражицкие, все они непосредственно отразили определенную классовую борьбу, происходившую в течение XIX столетия в России, и, как я в одном месте выразился, история, писавшаяся этими господами, ничего иного, кроме политики, опрокинутой в прошлое, не представляет». Он же добавил позднее к сказанному – «История это есть политика прошлого, без которой нельзя понять политику настоящего».

С ним трудно не согласиться – действительно, так называемая «история» к началу 2020 года превратилась в поле ожесточенных внешнеполитических сражений за право единственно верного толкования ключевых европейских и мировых событий 30-40-х годов двадцатого века.

Казалось бы, представители различных «национальных исторических школ» опираются в своих анализах и исследованиях на одни и те же источники, многие из которых, если не большинство – документальные и, казалось бы, наиболее достоверные. Но вот только научное прочтение и осмысление этих материалов, их детальный разбор и выводы по итогам исследований – зачастую, а иногда и повсеместно, получаются диаметрально противоположными.

Этот реально существующий фактор разночтения историками различных событий лежит в целом ряде случаев в основе постоянно множащихся взаимных обвинений представителей различных школ в «злостной и преднамеренной фальсификации истории». Равно как в искажении и подтасовке «непреложных» исторических фактов с последующим активным использованием богатого арсенала скрытых и явных угроз преследований «инакомыслящих» уже не в научном, а в правовом пространстве. Грустно, конечно, но такова нынешняя суровая действительность.

Когда наш выдающийся источниковед, основатель советской клиометрической школы И.Д.Ковальченко впервые сформулировал проблему повышения информативной отдачи источников знаний в свете учения об информации и обосновал необходимость рассмотрения исторических источников всех видов и типов как практически неисчерпаемых «носителей реальной и потенциальной, субъективной и объективной, выраженной и скрытой информации», он при этом постоянно и особо подчеркивал важнейший аспект любой информации, а именно – прагматический.

Иными словами, с позиций учения об информации главным видовым признаком исторического источника становится его прагматическое назначение – цель, ради которой он был создан и достичь которой он стремился в процессе своего существования, функционирования и развития в прошедшей реальности. А цель, как известно, это реализованная социальная функция, ибо в конечном итоге любая человеческая деятельность имеет, прежде всего, социальный, общественный характер.

Упомянутый мною выше поэт по фамилии Гомер опирался в своем творчестве на так называемый «троянский цикл» преданий, который перерабатывался до него в течение нескольких столетий. Но лишь отдельные его эпизоды были положены в основу создания таких древнейших литературных произведений человечества, как «Илиада» и «Одиссея». Выбор автором этих эпизодов был совершенно произвольным, и непонятно, чем он при этом руководствовался помимо достижения поэтической стройности в своем повествовании.