Валентин Сидак - Зарубки на гриппозной сопатке. Размышления о нашем недавнем прошлом…

Я решительно отказался от этого предложения по целому ряду причин. Прежде всего потому, что хорошо знал: в основе их взаимного недоброжелательства лежали отнюдь не личностные эгоистические мотивы и не стремление стать поближе к «телу» стареющего генсека в целях обеспечения своей политической будущности после его ухода со сцены, а вполне серьезные и очень даже весомые резоны государственного порядка.

А делать из реально существовавших и неприкрашенных фантазиями современной политолого-журналистской братии отношений двух ведущих советских правоохранительных ведомств и их руководителей некое подобие спецслужбистского водевиля в духе противоборства начальника французской секретной службы полковника Тулуза со своим доблестным замом подполковником Миланом в фильме «Высокий блондин в черном ботинке» я совершенно не настроен. Воображения для этого занятия у меня маловато, да и мозги несколько по-другому устроены.

Поэтому написал г-ну Степанову, что лично для меня фантазии и россказни покойного кинорежиссера Гелия Рябова об осознанном содействии Н.А.Щелоковым в поиске им останков царской семьи являются вымыслом от начала и до конца.

В чекистском лексиконе подобные действия называются просто и сурово – создание более или менее правдоподобной легенды прикрытия спецоперации, проводимой на конспиративной основе с использованием средств и методов маскировки как самой операции, так и ее участников.

Кто затеял эту позднеперестроечную возню, кто незримо стоял за спиной известного милицейского кинорежиссера – безответственно гадать не буду. Могу лишь с большей или меньшей долей уверенности утверждать следующее: вряд ли это было делом рук КГБ, какие-то следы, пусть даже косвенные и отрывочные, о проведенной местными чекистами спецоперации тем или иным образом дошли бы до моего сведения и уж, будьте в этом уверены, мимо моего внимания незамеченными никак бы не прошли. За это могу со спокойной совестью поручиться.

Если допустить всерьез версию об участии Щелокова в этом деле, о чем в последнее время стала открыто заявлять на публику его дочь Ирина (которую, как и ее брата Игоря, я в годы своей комсомольской юности знал лично, причем с совершенно разных сторон), то остается лишь сделать еще один шаг и громогласно сказать всему миру буквально следующее: подпольные раскопки екатеринбургских останков санкционировал лично дорогой Леонид Ильич Брежнев! Ибо Николай Анисимович Щелоков без согласия своего ближайшего приятеля и верного друга даже чихнуть бы не посмел…

Далее. Вмешательство советских партийных органов в процесс информирования общественности в нашей стране и за рубежом по данному сюжету носило достаточно регулярный, но строго дозированный и вполне конкретный по своему целеполаганию характер. До войны усилия партийно-государственных органов были сосредоточены на одних аспектах цареубийства, после войны – преимущественно на других. Никакой «самодеятельности и самостийности» в этом вопросе не допускалось. Все было четко продумано и одни действия логично и закономерно проистекали из других.

Особенно отчетливо это выявилось уже в брежневские времена в двух достаточно скандальных историях, связанных с публикациями книг М. Касвинова «Двадцать три ступени вниз» и В. Пикуля «У последней черты» (другое название книги – «Нечистая сила»). Формально обе эти литературные публикации имели в своей основе события одного и того же исторического периода, были построены примерно на одних и тех же архивных и мемуарных источниках, но трактовка происшедших в России событий была у авторов диаметрально противоположной. Хотя внешне обе книги вроде и были в значительной мере направлены на разоблачение «зловещей» роли Григория Распутина в российской истории того периода.

Однако книгу М. Касвинова «политруки идеологического отдела ЦК КПСС» всячески настойчиво продвигали, в том числе и с подключением немалых зарубежных возможностей партии и государства, а книгу В. Пикуля они вначале без излишних разговоров и никчемных дискуссий просто-напросто запретили к публикации. Почему так было – сейчас касаться этого не буду, о М. Касвинове (литературный псевдоним Александров) и его книге написано достаточно, чтобы совершенно отчетливо понять откуда и куда ветер дует…

Прочитайте, в частности, очень подробную и увлекательную публикацию одного из наиболее, на мой взгляд, «глубоких» и очень дотошных исследователей-документалистов истории цареубийства С.В.Фомина под названием «Авторы специального назначения» – и вам многое станет более понятным . (57)

Я вспоминаю в этой связи один очень показательный эпизод. В период работы во Франции мне по линии совпосольства довольно часто доводилось сопровождать в поездках на различные мероприятия в провинции страны партийные делегации из ЦК КПСС и ЦК компартий союзных республик.

Проходили они не только по линии ФКП (компартии) и ФСП (соцпартии), но гораздо чаще по линии общества франко-советской дружбы, породненных городов и других общественно-культурных связей. С одной такой делегацией, которую возглавляла женщина – первый секретарь одного из районных комитетов КПСС города Москвы – мне довелось отправиться на служебной машине в город Пуатье – столицу знаменитой из мировой истории «Вандеи».

Вандея – часть исторической области Пуату и одновременно понятие. Это образный, нарицательный синоним контрреволюции, народного бунта, инициированного отнюдь не вождями, а волей простых людей – крестьян, ремесленников, мелких буржуа, но завершившегося, однако, весьма трагически.

Так, Тамбовское восстание 1920—1921 гг. под руководством А. Антонова некоторые историки образно называют «Тамбовской Вандеей». Были в нашей отечественной истории также «Сибирская Вандея» – крестьянские восстания 1919—1921 гг. как против Колчака, так и против Советов; «Казачья Вандея» (восстания против советской власти донского, оренбургского и уральского казачества во время Гражданской войны). Да и известный из отечественной истории Кронштадский мятеж – это тоже в своем роде Вандея народного протеста против своих правителей…

Интересна история этой французской провинции. В марте-декабре 1793 года в четырех департаментах на западе Франции (а Вандея была его центром) вспыхнул мятеж под девизом «За короля и веру». Крестьяне многого ждали от революции 1789 г., но то, что произошло потом, их сильно разочаровало: были увеличены налоги, перекроены границы церковных приходов, нелояльные к новой власти священники заменялись на лояльных. Последней каплей стал декрет Конвента от 24 февраля 1793 года о принудительном рекрутском наборе 300 тысяч человек.