Валентин Сидак - Зарубки на гриппозной сопатке. Размышления о нашем недавнем прошлом…

Стоит также упомянуть особо, что во времена весьма и весьма мутного исторического периода Советской России, в самый разгар массового голода в Поволжье Юровский был не абы кем, а заведующим «золотым отделом» (!) Гохрана, на руководство которым никогда и никоим образом просто так не сажали – будь он хоть сто раз «питерским или уральским пролетарием от станка» либо «безграмотным местечковым портным или сапожником из черты оседлости» – эту высокую честь нужно было еще заслужить вполне конкретными практическими делами!

У Якова Юровского такие славные палаческие дела за душой и в политическом багаже уже были: казнь царя Николая II и казнь «террористки» Фейги Ройтблат (Фанни Каплан). Обе казни закончились полным сожжением тел убиенных. Следов захоронения останков Каплан в Тайницком саду Кремля так до сих пор и не обнаружено…

Оттого-то он «самому вождю» смело строчил докладные записки о творимых бандой расхитителей царских драгоценностей многочисленных безобразиях и откровенных уголовных преступлениях, которые популярный писатель Юлиан Семенов позднее творчески переработал в героическую сагу о юношеских подвигах будущего народного любимца штандартенфюрера Штирлица под названием «Бриллианты для диктатуры пролетариата»…

Вот уж совершенно непонятно – в каком качестве Юровский докладывал ситуацию Ленину – уже как работник Гохрана или пока еще как особоуполномоченный РКИ? Дело в том, что в период с конца 1920 г. до 1921 г. он работал «управляющим организационно-инструкторского отдела НК РКИ», т.е. занимал достаточно высокий пост в наркомате Рабоче-крестьянской инспекции, наркомом которой в период с 24 февраля 1920 г. по 6 мая 1922 г. был не кто иной, как сам И.В.Сталин.

К 30-м годам прошлого века сложилась внешне достаточно парадоксальная ситуация. Обстоятельства гибели царя и его семьи в Свердловске уже ни для кого особого секрета не составляют. Ипатьевский особняк стоит на своем прежнем месте, в «расстрельную комнату» подвала этого дома экскурсии, в том числе и иностранные, водят регулярно, даже беспрепятственно позволяют коминтерновскому активу сниматься на фоне «той самой стены».

Наш великий пролетарский поэт и не менее выдающийся поклонник популярной тогда «пролетарской» идеи «светлой любви на троих» совершает свои загородные прогулки к «мостику из шпал» и задумывает свое эпическое стихотворенье «Император».

А чуть позднее Яков Юровский в преддверии ожидаемой чистки ВКП (б) от «контрреволюционных троцкистских элементов» по собственной (ой-ли?) инициативе созывает «на тайную вечерю» узкую группу «старых большевиков», по преимуществу своих соплеменников. На кой хрен ему все это понадобилось, от кого на сей раз поступил очередной по счету заказ на «выдачу на гора» новой партии исторических фальсификаций – из контекста стенограммы «партийной сходки» совершенно непонятно. Разве чтобы отметиться, что дескать мы, собравшиеся в доме Свердловского партархива, к мыслям и деяниям уже разоблаченных и политически осужденных партией троцкистских злодеев никакого отношения никогда не имели, не имеем и не будем иметь…

Про Коптяки и урочище Четырех Братьев на Урале к этому периоду уже знают многие, если не все. Но особого интереса ни у местной, ни, тем более, у приезжей, публики к этим местам не наблюдается, если не считать многочисленных групп юных туристов-краеведов, пытливых исследователей родного края. Сколько их здесь побывало за более чем 70-летний период, сколько туристских костров пожгло, сколько обглоданных костей оставило на месте ночлега – можно только пофантазировать на досуге… Простому люду пролетарско-индустриальной Свердловщины по преимуществу безразлично – где и как именно погиб царь и его семья, где покоятся их останки, почему о совершенной на Урале «казни кровавого тирана» рассказывают в основном лишь восторженным пионерам и школьникам в целях правильного революционного-патриотического воспитания молодежи.

Об этом же говорят и мои личные выводы и наблюдения, который я вынес из целого ряда бесед с достаточно информированными людьми как в самом Свердловске, так и в поселке Верхняя Пышма, на двух основных, «градообразующих» предприятиях (УГМК и Уралредмет) которого мне несколько раз довелось побывать уже «в антисоветские времена» по делам бизнеса.

В тот период, прошу отметить это особо, все повествования о цареубийстве крутятся вокруг одних и тех же фамилий, большинство из которых фигурируют и в материалах колчаковского следствия, и в уже опубликованных Р. Вильтоном, М. Дитерихсом, Н. Соколовым, Пьером Жийяром и П. Быковым книгах. Никто вроде бы и не пытается оспорить написанное этими авторами, сместить акценты в нужную сторону, что-то подправить или отрихтовать уже кем-то однажды сказанное или где-то напечатанное. Но это лишь кажущаяся видимость. Как говорил известный классик эпохи перестройки – «Процесс пошёл!»

Давайте вспомним последовательность развития событий вокруг основных литературных публикаций того времени.

Уже вскоре после убийства прошла публикация некоего Исаака Дон Левина – очень пронырливого не то мозырского, не то одесского еврея, который в период гражданской войны находился в России в качестве репортера американской газеты «Чикаго Дейли Ньюс». В конце 1919 года ему якобы «с подачи с самого-самого верха» удалось побеседовать с будущим основателем школы советской партийной историографии М. Покровским, а также плодотворно пообщался с другим историком – профессором Сторожевым.

И. Левин – личность в мире различного рода «исторических находок и сенсаций» очень известная и колоритная. Он небезуспешно ковырялся в различного рода исторических помойках, водил плодотворную дружбу со многими известными авантюристами и перебежчиками из СССР типа Вальтера Кривицкого (Самуила Гинзберга) и Александра Орлова (Лейбы Фельдбина). Однажды ему якобы подфартило «надыбать» в каких-то непонятных архивах на документальные свидетельства прямой причастности Иосифа Джугашвили (Сталина) к агентуре царской охранки. В годы перестройки академик А. Яковлев с помощью члена пресловутой «комиссии Шверника» О. Шатуновской и других антисталинских активистов раскручивал эту фальшивую «сенсацию» на полную катушку…

5 ноября 1919 года Дон Левин направил в редакцию своей газеты заметку следующего содержания (приводится в сокращении).

«Berlin, Germany. Nov. 5. Nicholas Romanoff, the former czar, his wife and their four daughters and only son Alexis are dead beyond any shadow of doubt. They were all executed together in Ekaterinburg on the night of July 17, 1918. Heretofore reports of the fate of the Romanoff family all came from sources outside the soviet realm, whereas the only authoritative place to get the facts was naturally soviet Russia. Unfortunately the bolshevist leaders are reluctant to discuss the matter. With great difficulty I succeeded in finding a responsible communist who was present at the secret session in Moscow at which the president of the Ekaterinburg soviet reported the circumstances of the Romanoff deaths. This person was Mikhail Pokrovsky, acting commissioner of education and a man of the highest integrity. He bowed his head in shame as he told me the story». (60).