Николай Бахметьев - Жестокое метро. Хроника подземных катастроф

8 января 1977 года. Москва. Суббота. Вечер. Столица СССР постепенно отходит от празднования 70-летнего юбилея Брежнева, да и начало нового года тоже осталось позади, хотя каникулы у детей еще продолжаются. В метро многолюдно — москвичи добираются на вечерние киносеансы, в театры, концертные залы, на новогодние елки.

Поезд, следующий по Арбатско-Покровской линии в направлении конечной станции — «Щелковской» — и пару минут назад покинувший «Измайловскую», приближается к «Первомайской». Вагоны переполнены. Пассажиры, готовясь к выходу, группируются у дверей. Головной вагон поезда уже выкатывается из тоннеля к ярко освещенной платформе, сбавляя скорость; сейчас двери автоматически откроются, и люди разбегутся каждый по своим субботним делам. Ведь вечер только начинается…

Часы показывают 17 часов 33 минуты. Взрыв!

Вспышка, страшный грохот, дым, гарь, стремительно разлетающиеся куски металла и стекла. В поезде мгновенно гаснет свет, вагоны с жутким лязгом и скрежетом останавливаются. Кровь, крики ужаса, стоны раненых…

Одним из первых на месте трагедии оказывается машинист следующего поезда, покинувшего «Измайловскую» на несколько минут позже. Увидев стоящий впереди состав, последний вагон которого так и не вышел из тоннеля к платформе, он открывает торцевую дверь головного вагона своего поезда и спрыгивает на рельсы, прихватив с собой фонарь и ручку контроллера. Выбравшись на платформу, машинист видит окровавленных людей, выходящих из остановленного поезда. Он заглядывает в развороченный взрывом вагон, и ноги сами выносят его обратно. Увиденное его потрясает — тела погибших, буквально изрешеченные осколками, живые, но покалеченные люди, не способные выбраться из этого кошмара самостоятельно, разбросанные вещи, и на всем — слой крови…

Как только о трагедии становится известно на ближайших станциях, «Первомайскую», «Измайловскую» и «Щелковскую» немедленно закрывают, людей с платформ эвакуируют. И лишь пассажиры нескольких составов, проследовавших через станцию без остановки во встречном направлении, видят развороченный вагон и окровавленных людей на платформе.

К месту теракта спешно стягиваются медики и милиция. Но это еще не всё.

Там, где улица имени 25 Октября (до 1935-го и после 1990-го — Никольская) втекает в площадь Дзержинского (до 1927-го и с 1991-го — Лубянская, впрочем, в народе и в советский период она оставалась Лубянкой). Продуктовый магазин № 15 Бауманского райпищеторга. Торговый зал. Здесь совсем не так многолюдно, как в метро. Никто не обращает внимания на большую сумку, кем-то оставленную у стены. Да, совсем рядом, на площади, — здание КГБ СССР.

18 часов 5 минут. Срабатывает второе взрывное устройство.

Вспышка, бьющий по ушам звук взрыва, сбивающая с ног взрывная волна, звон разлетающихся витрин и окон, истошные крики насмерть перепуганных покупателей и продавцов, стоны раненых. Дым и запах гари заполняют небольшое помещение. И снова кровь — на стене, на полу…

Та же улица, но другая ее сторона, дальше от Лубянки, ближе к Красной площади. Чугунная мусорная урна у входа в продовольственный магазин № 5, в которой виднеется какой-то темный сверток. Где-то вдалеке слышны сирены. Их тревожный вой приближается.

18 часов 10 минут. В урне срабатывает третья бомба.

Толстый чугун выдерживает силу удара, что превращает урну из «дополнительного поражающего элемента» в подобие старинной мортиры или более современного миномета, — остатки заряда вместе с пламенем вспышки взлетают вверх. Позже их найдут на крыше возвышающегося на другой стороне улицы Историко-архивного института. От этого взрыва никто не пострадал.

В результате тройного теракта погибли 7 человек (все в метро), 37 получили ранения различной степени тяжести. В числе погибших были дети, которые вместе с родителями возвращались с новогодней елки. Официальные сообщения о терактах появились два дня спустя и были довольно невнятны. Позже еще 3 человека скончались в больнице, но о них уже не сообщали. Некоторые современные источники увеличивают число погибших до 29, однако рассекреченные в постсоветский период материалы КГБ этого не подтверждают.

Теракты в Москве вызвали настоящее потрясение как в среде простых советских граждан, так и в Кремле. Брежневу об этих взрывах доложили в тот же день. Он сразу же вызвал к себе председателя КГБ Юрия Андропова и министра внутренних дел Николая Щелокова и потребовал от них в кратчайшие сроки найти преступников.

Несмотря на воскресный день, 9 января в КГБ и МВД СССР прошли экстренные совещания, посвященные произошедшим накануне взрывам. На поиски преступников были брошены лучшие силы прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Эта операция получила кодовое название «Взрывники».

Выходило, что не известные пока террористы выбрали самое удобное время для диверсии. В связи с массовым приездом иностранных делегаций на празднование юбилея генерального секретаря ЦК КПСС в Москве в декабре 1976 года были усилены меры безопасности. В усиленном режиме работали как милиция, так и КГБ. В результате принятых мер торжества прошли без единого инцидента. После них наступило предновогоднее и посленовогоднее затишье, когда вплоть до 10 января в страну не должна была въехать ни одна иностранная делегация. Город, что называется, «расслабился». И тут…

Москву наводнили слухи. В трамваях, очередях и курилках обсуждали фантастические подробности происшествия, рассказывали о десятках и даже сотнях жертв. Краткие и запоздалые официальные сообщения ничего не прояснили. В головах у добропорядочных советских граждан не укладывалось — кто мог сотворить такое и ради чего? Какая могла быть от подобного злодеяния выгода?

Основную оперативную работу по розыску террористов взяли на себя контрразведчики из КГБ, усмотрев вызов себе и руководству страны в том, что последний заряд был заложен между зданием КГБ и Красной площадью. Поэтому делом чести для чекистов было как можно скорее напасть на след преступников.

Усилия были затрачены по нынешним временам просто непредставимые. В течение нескольких месяцев станции и поезда были наводнены агентами в штатском (Московский метрополитен патрулировали около 800 курсантов Высшей школы КГБ), причем так было не только в Москве, но и в других городах, где имелось метро и могло готовиться подобное же злодеяние. Оперативниками КГБ по горячим следам было опрошено более 500 свидетелей, которые могли видеть предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог четко описать внешность террористов, многие путались в своих показаниях. Сейчас подобное уголовное дело могло бы уйти в архив с клеймом «висяка», но тогда на дворе стоял 1977 год, и страна еще не считала терроризм нормой жизни.