Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

В юности между королевой Викторией и Александром, тогда еще русским наследником, во время визита цесаревича в Лондон, вспыхнула неожиданная симпатия. Им обоим было около двадцати лет, и лишь политические соображения обеих стран помешали Виктории и Александру стать мужем и женой; в конце 1830-х годов противостояние Англии и России как раз набирало полную силу, и уже тогда Британия, спрятав свою юную королеву от русского принца, предпочла дружбе вражду.

После отъезда Александра Николаевича из Лондона королеве Виктории остались на память о нем альбом гравюр с портретами наследника русского престола и овчарка Казбек, считавшаяся вплоть до своей смерти любимицей королевы. Однако все нараставшее противостояние брало свое. Во время восточного кризиса второй половины 1870-х годов Александр отзывался о своем предмете давней любви совершенно непочтительно: «Ах, эта упрямая старая карга!» или: «Ах, опять эта старая английская дура!» Быть может, и в пылу этих событий у Александра II вырвалось что-нибудь подобное.

Впрочем, и в самой Англии соглашение с пользующимися дурной славой вероломными афганцами одобряли далеко не все, многие считали, что эмир подозрительно легко принял британские требования. В Британии еще не забыли предательств и бедствий, которыми «после происков русских» закончилось первое вмешательство британцев в афганские дела. «Они всех убьют», — заявил, услышав о назначении Каваньяри, бывший вице-король Лоуренс. Впрочем, как обычно, такого рода предупреждений среди всеобщей эйфории никто не слышал.

Кавалер креста Виктории генерал Фредерик Робертс, также получивший дворянский титул за успешную кампанию, накануне отъезда миссии в Кабул пригласил сэра Луи Каваньяри на ужин. Впоследствии Робертс рассказывал, что, в отличие от своего гостя, имел тогда серьезные сомнения относительно нынешней миссии в афганской столице. Из суеверных соображений он даже не стал поднимать тост за Каваньяри и его отряд.

«Сердце мое сжалось, когда мы прощались с Каванья-ри, — писал он. — Мы уже совсем было направились в разные стороны, но вдруг одновременно обернулись, еще раз обменялись рукопожатиями и разошлись уже навсегда».

Несмотря на тревогу друзей и коллег, Каваньяри был уверен в своих силах и по собственному почину ограничился скромным эскортом в пятьдесят пехотинцев и двадцать пять кавалеристов из Корпуса разведчиков. Миссия Каваньяри состояла из секретаря Уильяма Дженкинса, военного атташе Уолтера Гамильтона, получившего Крест Виктории за недавнее сражение у одного из перевалов, и врача Амбруаза Келли из Бенгальского медицинского департамента. Кроме того, миссию сопровождало более сотни человек обслуги.

Двадцать четвертого июля 1879 года после нелегкого перехода миссия достигла афганской столицы, где, несмотря на непростую атмосферу, была принята вполне достойно. Прозвучал артиллерийский салют, афганский военный оркестр попытался исполнить «Боже, храни королеву», а Каваньяри проехал по городу на слоне. Затем его вместе со свитой проводили в резиденцию, подготовленную для них в Бала Хиссаре, где еще недавно находилось русское посольство.

В последующие несколько недель все по-прежнему шло неплохо, но потом Каваньяри сообщили, что в Кабул прибыло крупное афганское соединение, закончившее службу в Герате. Солдаты этого соединения, и так уже обозленные трехмесячной задержкой жалованья, обнаружив присутствие в столице британской миссии, пришли в еще большее негодование. Афганские чиновники всерьез советовали Каваньяри и его людям не рисковать и не выходить за стены Бала Хиссара. В столице ждали беспорядков. Несмотря на это, 2 сентября Каваньяри послал сообщение, заканчивавшееся словами: «В Кабульской миссии все в полном порядке».

Пятого сентября новоиспеченный дворянин, кавалер Креста Виктории генерал Фредерик Робертс находился в городе Симле, где, как писал Киплинг, «куртизанки обсуждают вопросы, которые считаются глубочайшими тайнами Индийского Совета, и… собираются все помощники помощников агентов половины туземных княжеств». Ранним утром генерала разбудила жена, сообщив, что прибыл посыльный с какой-то срочной телеграммой и не знает, кому можно было бы ее вручить. Робертс разорвал конверт, и бумага чуть не выпала у него из рук. Туземный агент, посланный Каваньяри из Кабула, добрался до границы едва живой и сообщил, что Бала Хиссар атаковали три мятежных афганских полка. Когда гонец покидал Кабул, британцы еще держались. Случилось то, чего боялся Робертс и о чем предупреждал Лоуренс.

Сильно огорчив этим сообщением вице-короля, столь рьяно поддерживавшего отправку Каваньяри, Робертс телеграфировал на ближайший к Кабулу пограничный пост и приказал, не жалея сил и денег, выяснить, что происходит в афганской столице. Долго ждать ему не пришлось. В этот же вечер Робертс узнал, что резиденция взята мятежниками штурмом и все находившиеся там люди после отчаянного, но безнадежного сопротивления перебиты. Спаслись только двадцать два человека, ходивших за фуражом, да одиннадцать человек туземной прислуги.

Беда эта случилась, конечно же, не только из-за солдат, которым задерживали выдачу крупных сумм, обещанных англичанами. Город был и без того наводнен недовольными. В результате творившихся в стране беспорядков большая часть населения Афганистана искала спасения от англичан в Кабуле, и город оказался переполнен. Цены дико поднялись, начались голод и эпидемии, особенно свирепствовал брюшной тиф, процветала дешевая работорговля. И вот, подстрекаемые муллами, недовольные афганские солдаты направились к Бала Хиссару требовать от эмира давно обещанного им жалованья. Там они стали смеяться над отрядами кабульского гарнизона за их поражения от «неверных британцев» в ходе недавней кампании.

Чтобы успокоить войска, эмир приказал выдать плату за месяц, но это никого уже не удовлетворило. Тогда кто-то предложил получить остальное с Каваньяри, чьи деньги, как известно, хранились в английской резиденции, до которой было немногим более двухсот шагов. Каваньяри отказался давать какие-либо суммы, в здание полетели камни, но тех, кто попытался пробиться вперед силой, охрана встретила огнем. Поклявшись отомстить за погибших товарищей, рассвирепевшие афганские солдаты бросились к казармам и вернулись уже с оружием. Резиденция, представлявшая собой лишь несколько огражденных забором одноэтажных деревянных зданий, была со всех сторон окружена домами, с которых можно было вести огонь по защитникам миссии почти в упор. В такой ситуации долго держать осаду невозможно. В результате произошло примерно то же самое, что случилось сорока годами ранее, когда погиб Бернс.