Дмитрий Сахапов - Мой первый марафон, или Дорогу осилит бегущий

Пожалуй, одно из немногих детских воспоминаний про шорцев – это сборник шорских народных сказок «Сказки Шапкая», составленный Софроном Тотышем, писателем, собирателем и сказителем шорского фольклора. Эту книгу мне подарили в первом классе за победу в какой-то викторине или в соревновании по сбору макулатуры, не помню. К своему стыду, тогда я ее так и не прочитал, даже не открыл. И вот совсем недавно, спустя тридцать лет, благодаря интернету, я нашел этот сборник сказок и прочел его себе и своим детям. Закрыл шорский гештальт, так сказать.

Вернемся к Сыркашам. Интересно, что в этот поселок с 1952 по 1953 год был переведен на лесоповал заключённый Лев Николаевич Гумилёв, философ, этнолог, географ и историк, сын великих русских поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой.

Вообще, надо сказать, город Междуреченск появился на месте поселений бывшего СибЛАГа. На месте 11-й школы-интерната для детей с особенностями развития, на склоне горы Сыркашинской, в начале 50-х годов прошлого века находилось управление местных лагерей, через которое осуществлялось распределение снабжения по всему району.

Помню, что, когда вместе с дедом ходили за ягодой или грибами в тайгу, которой город окружен с трех сторон, мы иногда натыкались на брошенную технику тех времен (вездеходы и лесовозы) и старые покосившиеся бараки. Говорят, что в окрестностях будущего Междуреченска располагалось около 40 лагерей, на остатки которых легко было наткнутся, блуждая по окрестной тайге.

Уже когда стал постарше, я интересовался этой «лагерной» страницей истории края. Хотя «лагерный» период был непродолжительный, но именно он положил начало промышленному освоению тех мест.

Оказывается, первый этап заключенных в Ольжерас пришёл своим ходом на лыжах 27 марта 1948 года. Он был небольшой, всего 27 человек. Из Новокузнецка заключенные вышли под конвоем единственного охранника, но по пути у него случился острый приступ аппендицита. Заключённые оставили солдата вместе с его оружием в Атаманове, в местной амбулатории, и отправились дальше уже самостоятельно. Почему не воспользовались возможностью сбежать? Я думаю, потому что бежать в этих глухих местах было некуда. Тем более зимой. Незаметно вернуться в Новокузнецк и оттуда сбежать заключенные не смогли бы, а бежать в тайгу было равносильно смерти. Как пел Высоцкий в одной песне:

«Мол, видишь сам – кругом пятьсот,

А к ночи точно – занесет,

Так заровняет, что не надо хоронить!..».

Заключенные строили поселки, рубили тайгу и сплавляли лес по рекам. В памяти навсегда запечатлелись горные таежные реки, забитые лесом так, что воды в них видно не было – сплошные бревна. Уже потом, в годы перестройки, эти заторы из бревен наконец-то расчистили. Ходили слухи, что для этого заключили сделку с японцами, которые расчистили реки бесплатно, но с одним условием – все, что они из нее достанут, они забирают себе. Откуда взялись японцы? Просто первые бартерные контракты на поставку угля заключались именно с ними. В 90-е годы, когда над страной летала гиперинфляция, очень многие предприятия смогли выжить, перейдя на бартерную схему расчетов.

Также заключённые внесли значительный вклад и в строительство самой первой шахты города «Томусинская 1–2», которая позже была переименована в шахту имени Ленина.

Строительные бригады заключённых положили начало и строительству центра города – осушили болото и уплотнили грунт бутовыми камнями, добытыми кирками и лопатами на Лысой горе. Такое название гора и получила оттого, что на её вершине образовалась большая плешь. Кстати, первые дома в Междуреченске были спроектированы ленинградскими архитекторами и построены на уникальном фундаменте из природного камня. А дом, в котором я жил, располагался прямо напротив Лысой горы.

Итак, весной 86-го к нам в школу пришла тренер по горным лыжам набирать группу юных горнолыжников. Так получилось, что это был первый тренер, которого я увидел в своей жизни. Ее рассказ про спорт и про горные лыжи был очень интересным, и поэтому я, не раздумывая, записался в горнолыжную школу, чтобы стать Великим Горнолыжником.

Вообще в жизни очень важно быть первым. Например, следующий тренер, который пришел к нам в класс, был из городской шахматной школы. И хотя играть в шахматы я умел и любил, но я уже записался в секцию горных лыж, правда, на тот момент ни разу еще не надевал лыжных ботинок. Поэтому сколько шахматный тренер меня ни уговаривал стать Великим Шахматистом, я был непреклонен. Рассуждал я так. Матерых горнолыжников у нас в стране было мало, а великих гроссмейстеров, как мне казалось, – хоть отбавляй. Без сомнения, я уже в первом классе средней школы старался объективно оценивать свои жизненные перспективы.

Однако мне тогда было неизвестно, что первые горнолыжные трассы на Югусе появились еще в 1964 году. И вскоре после их открытия начался отсчет первым победам междуреченских горнолыжников и лыжников «летающих». Зазвучали имена Владимира Макеева, ставшего призером Кубка мира, Александра Ардеева, выигравшего в Италии приз газеты «Унита», Елены Панченко, чемпионки СССР, впоследствии, к сожалению, трагически погибшей в Австрии. Про них нам рассказывали тренеры, а мы слушали, разинув рты. За время своего существования междуреченская школа олимпийского резерва подготовила десяток мастеров спорта международного класса, около ста мастеров спорта.

Первым и пока единственным заслуженным мастером спорта, выросшим на трассах Югуса, стал Алексей Мошкин, чемпион Паралимпийских игр в Альбервилле 1992 года. Я не был с ним лично знаком, но так как мы занимались в одно время, заочно о нем, конечно, слышал. Алексей был подающим огромные надежды совершенно здоровым спортсменом, лучшим во всей нашей горнолыжной школе. Он был старше меня на четыре года. В горнолыжную школу он пришел в 6 лет, а уже через 3 года получил взрослый спортивный разряд.

Однажды с ним случилась большая беда. Он перелезал под поездом-товарняком через железнодорожные пути, по одной версии, возвращаясь домой, а по другой – чтобы добраться от горнолыжной базы к горе Сыркашинской на тренировку. Обе версии правдоподобны. В то время добраться до школы на автобусе было очень затруднительно, автобусы из города ходили редко и забивались людьми битком. Поэтому мы часто ходили до горнолыжной школы пешком, через поселок Сыркаш, по склону горы Сыркашинской. И в обратную сторону – домой или же на тренировку на горе.

Между базой и Сыркашами хоть и не было реки, но есть железная дорога. На ней часто и подолгу стояли товарняки с углем или просто порожние вагоны. Ждать, когда они тронутся, было нереально, можно было потерять полдня. Товарняки эти были очень длинными, по 70–80 вагонов, обойти их по сугробам в горнолыжных ботинках и с лыжами наперевес было практически невозможно. Поэтому горнолыжные группы должны были перелезать через вагоны поверху. Не через крышу, конечно, а через специальную площадку на вагоне, забравшись на нее и спустившись по приваренной металлической лестнице. Мало того, что это было неудобно и занимало много времени, так еще большинство вагонов – это были полувагоны, под уголь. У таких вагонов площадка отсутствовала. Поэтому гораздо быстрее и прикольнее считалось пролезть под поездом.