Марина Цветаева - Марина Цветаева. Письма 1924-1927

Не у —

Чтоб высказать тебе… да нет, в ряды
И в рифмы сдавленные… Сердце шире!
Боюсь, что мало для такой беды
Всего Расина и всего Шекспира.

«…Все плакали, и если кровь болит…
Все плакали, и если в розах — змеи…»
Но был один — у Федры — Ипполит!
Плач Ариадны — об одном Тезее!

— Терзание! — Ни берегов, ни вех!
Да, ибо утверждаю, в счете сбившись.
Что я в тебе утрачиваю всех
Когда-либо и где-либо небывших .

Какие чаянья, когда насквозь
Тобой пропитанный — весь воздух свыкся?
Раз Наксосом мне — собственная кость!
Раз собственная кровь под кожей — Стиксом!

Тщета! во мне она! везде! закрыв
Глаза: без дна она! без дня! И дата
Лжет календарная…
Как ты — Разрыв,
Не Ариадна я и не…
— Утрата!

О по каким морям и городам
Тебя искать? (незримого — незрячей!)
Я про́воды вверяю провода́м,
И в телеграфный столб упершись — плачу.

Все перебрав — и все отбросив
(В особенности — семафор!)
Дичайшей из разноголосиц
Шпал, оттепелей (целый хор

На помощь!) Рукава как стяги
Выбрасывая…
— Без стыда! —
Гудят моей высокой тяги
Лирические провода.

Столб телеграфный! Можно ль кратче
Избрать? Доколе небо есть —
Дружб непреложный передатчик,
Уст осязаемая весть…

Знай! что доколе свод небесный,
Доколе зори к рубежу —
Столь явственно и повсеместно
И длительно тебя вяжу.

Чрез лихолетие эпохи,
Лжей насыпи — из снасти в снасть —
Мои неизданные вздохи,
Моя неистовая страсть…

Вне телеграмм (простых и срочных
Штампованностей постоянств!)
Весною стоков водосточных
И проволокою пространств.

Самовластная слобода!
Телеграфные провода!

Вожделений моих выспренных
Крик — из чрева и на́ ветр!
Это сердце мое, искрою
Магнетической — рвет метр.

«Метр и меру?!» Но чет—вертое
Измерение мстит! — Мчись
Над метри́ческими́ мертвыми —
Лжесвидетельствами — свист!

Тссс… А ежели вдруг (всюду же
Провода и столбы?) лоб
Заломивши поймешь: трудные
Словеса сии — лишь вопль

Соловьиный, с пути сбившийся
— Без любимого мир пуст! —
В Лиру рук твоих влю—бившийся,
И в Леилу твоих уст!

Для тех, отженивших последние клочья
Покрова (ни уст, ни ланит!..)
— О, не превышение ли полномочий,
Орфей, твоя оступь в Аид?

Для тех, отрешивших последние звенья
Земною… На ложе из лож
Сложившим великую ложь лицезренья,
Внутрь зрящим — свидание нож.

Уплочено же всеми розами крови
За этот просторный покрой
Бессмертья…
До самых летейских верховий
Любивший — мне нужен покой

Беспамятности… Ибо в призрачном доме
Сем — призрак ты́ , сущий, а явь —
Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме:
— Ты это забудь и оставь!

Ведь не растревожишь же! Не повлекуся!
Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть
Устами! — С бессмертья змеиным укусом
Кончается женская страсть.

Уплочено же — вспомяни мои крики! —
За этот последний простор.
Не надо Орфею сходить к Эвридике.
И братьям тревожить сестер.

Не чернокнижница! В белой книге
Далей денных — навострила взгляд!
Где бы ты ни был — тебя настигну,
Выстрадаю — и верну назад.

Ибо с гордыни своей, как с кедра,
Мир озираю: плывут суда.
Зарева рыщут… Морские недра
Выворочу — и верну со дна!

Перестрадай же меня! Я всюду:
Зори и руды я, хлеб и вздох.
Есмь я и буду я, и добуду
Губы — как душу добудет Бог:

Через дыхание — в час твой хриплый,
Через архангельского суда
Изгороди! — Все уста о шипья
Выкровяню — и верну с одра!

Сдайся! Ведь это совсем не сказка!
— Сдайся! — Стрела, описавши круг…
— Сдайся! — Еще ни один не спасся
От настигающего без рук:

Через дыхание… (Перси взмыли,
Веки не видят, вкруг уст — слюда…)
Как прозорливица — Са́муи́ла
Выморочу — и вернусь одна:

Ибо другая с тобой, и в судный
День не тягаются…
Вьюсь и длюсь.
Есмь я и буду я, и добуду
Душу — как губы добудет уст —

Упокоительница…

Час, когда вверху цари
И дары друг к другу едут.
(Час, когда иду с горы:)
Горы начинают ведать.

Умыслы сгрудились в круг.
Судьбы сдвинулись: не выдать!
(Час, когда не вижу рук.)

Души начинают видеть.

В час, когда мой милый брат
Миновал последний вяз
(Взмахов, выстроенных в ряд)
Были слёзы — больше глаз.

В час, когда мой милый друг
Огибал последний мыс
(Вздохов мысленных: вернись!)
Были взмахи — больше рук.

Точно руки — вслед — от плеч,
Точно губы вслед — заклясть.
Звуки растеряла речь,
Пальцы растеряла пясть.

В час, когда мой милый гость…
— Господи, взгляни на нас! —
Были слёзы больше глаз
Человеческих, и звёзд

Атлантических…

Терпеливо, как щебень бьют,
Терпеливо, как смерти ждут,
Терпеливо, как вести зреют,
Терпеливо, как месть лелеют —

Буду ждать тебя (пальцы в жгут —
Так Монархини ждет наложник)
Терпеливо, как рифмы ждут,
Терпеливо, как руки гложут

Буду ждать тебя (в землю — взгляд,
Зубы — в губы! столбняк! булыжник!)
Терпеливо, как негу длят,
Терпеливо, как бисер нижут.

Скрип полозьев, ответный скрип
Двери: рокот ветров таёжных.
Высочайший пришел рескрипт:
— Смена царства и въезд вельможе.

И домой:
В неземной —
Да мой.

Весна наводит сон. Уснем.
Хоть врозь, а всё ж сдается: все
Разрозненности сводит сон.
Авось увидимся во сне.

Всевидящий, он знает, чью
Ладонь — и в чью, кого — и с кем.
Кому печаль мою вручу,
Кому печаль мою повем

Предвечную (дитя, отца
Не знающее и конца
Не чающее!) О, печаль
Плачущих — без плеча!

О том, что памятью с перста
Спадет, и камешком с моста…
О том, что заняты места,
О том, что наняты сердца

Служить — безвыездно — навек,
И жить — пожизненно — без нег!
О заживо — чуть встав! чем свет —
В архив, в Элизиум калек!