Кирилл Кожурин - Староверы Псковского Поозерья. Невельский уезд

24 августа 1776 года Екатерина II издала указ «Об открытии Полоцкой и Псковской губерний». Полоцкую губернию образовали Двинская, Полоцкая и Витебская провинции. 22 марта 1777 года Полоцкая губерния была разделена на одиннадцать уездов, в число которых вошел и Невельский уезд. 10 января 1778 года был издан штат Полоцкого наместничества; Невель показан в числе уездных городов этого наместничества.

6 мая 1788 года именным указом, данным Синоду «О разделении епархий сообразно с разделением губерний» границы Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской епархий устанавливались в соответствии с границами этих губерний для «удобнейшего управления церквами». Указом от 12 декабря 1796 года Полоцкая и Могилевская губернии были объединены в Белорусскую губернию, в состав которой вошел Невельский уезд. 20 февраля 1802 года, по докладу Сената, в Белорусской губернии были учреждены Могилевская и Витебская губернии. При издании штата Витебской губернии 12 июля 1802 года Невель назначен уездным городом этой губернии.

Память о том, что земли эти когда-то принадлежали Польше, сохранялась среди местных староверов вплоть до недавнего времени, что отразилось в самоназвании: жители деревень, располагавшихся на юг от озера Язно, которое некогда служило границей двух государств, продолжали называть себя «поляками», в противоположность своим северным соседям, которых именовали, как и всех псковичей, «скобарями».

Карта Полоцкого наместничества. 1792 г.

После присоединения земель Невельского уезда к Российской империи жизнь местных староверов изменилась. Развитие старообрядчества в Российской империи всегда находилось под пристальным вниманием правительства. Либеральная политика Екатерины II и Павла I по отношению к старообрядцам продолжалась и в царствование Александра I (1801—1825). В циркулярном письме всем губернским начальникам от 19 августа 1820 года задачи правительства в отношении старообрядчества формулировались следующим образом: «Раскольники не преследуются за мнения их секты, относящиеся до веры, и могут спокойно держаться сих мнений и исполнять принятые ими обряды, без всякого, впрочем, публичного оказательства учения и богослужения своей секты… ни под каким видом не должны они уклоняться от наблюдения общих правил благоустройства, законами определенных» 49 49 Цит. по: Вургафт С. Г., Ушаков И. А . Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. – М., 1996. – С. 14. . Считая староверие сектантством, которое со временем должно быть полностью изжито, и называя послабления послепетровского времени «мнимыми правами» старообрядцев, правительство Александра I, тем не менее, не желало начинать новых гонений. В государственном законодательстве этого времени ярко выразился тот же принцип, по которому господствующая церковь решилась на учреждение единоверия – «терпимость без признания».

В этом смысле характерно одно дело 1811 года из Канцелярии Синода. Крестьяне-староверы Витебской губернии обратились к властям с жалобой, суть которой изложена в следующем документе:

«Живущие старообрядцы, в белорусской витебской губернии, в разных уездах.

1-е

Принуждаются что б ведением были подчинены духовному начальству.

2-е

в духовной заказ ежегодно подавать им переписи поданным двум формам. 1-я о родившихся, умерших и браком сочетавшихся. 2-я великопостная роспись.

Просят как от духовнаго ведения и начальства так от великопостных и браком сочетавшихся росписей их освободить. По примеру протчих старообрядцов» 50 50 РГИА. Ф. 796. Оп. 92. Д. 298. – По отношению к Варлааму, архиепископу Могилевскому, о непритеснении старообрядцев Витебской губернии духовным начальством (1811). Л. 1. .

На имя архиепископа Могилевского Варлаама, в чьем ведении тогда находились земли Витебской губернии, 28 марта 1811 года под грифом «секретно» из Синода (по-видимому, от обер-прокурора, но не подписано) было отправлено следующее указание:

«Дошло до сведения моего, что живущие в разных уездах Витебской губернии старообрядцы принуждаются якобы Православным Духовным Начальством ежегодно подавать в Консисторию исповедныя росписи и по форме табели о родившихся, браком сочетавшихся и умерших.

Я совершенно полагаюсь на Архипастырскую бдительность вашу о мире церкви святой, и удостоверен, что ваше преосвященство не допустите делать принуждение таким людям коих обращать на путь истинной надлежит духом кротости и долготерпения, предоставляя собственной их доброй воле познать со временем невежество свое; дабы отринув мечты, восприять истинны православной веры.

Не излишним однако ж считаю приватно списаться с вами; не случилось ли подлинно чего похожаго на дошедшие до сюда слухи, и в каком виде сие обстоятельство?..» 51 51 Там же. Л. 2—2 об.

На практике же политика правительства выражалась в том, чтобы «не замечать» старообрядчества. Старообрядцы также не должны были лишний раз напоминать о своем существовании. Во избежание «оказательства раскола» они были лишены возможности ходить крестным ходом вокруг своих храмов даже на Пасху, а старообрядческие духовные лица не имели возможности вне храма носить подобающую их сану одежду. Они могли собираться на общую молитву, но так, чтобы никто их не видел, могли содержать моленную, но так, чтобы по виду здания или по колокольному звону нельзя было определить, что это именно храм. Но несмотря на такое полулегальное положение, старообрядцы много строили: появлялись новые храмы и даже целые монастыри с многочисленными насельниками.

С началом правления Николая I (1825—1855) уже были забыты все помыслы о реформах и воцарилась неудержимая реакция. Старообрядцы лишились всех льгот, предоставленных им прежними царями: они снова были лишены прав гражданства, а главное – возможности открыто совершать богослужение на своей Родине. А ведь именно богослужение и было тем основным стержнем, вокруг которого формировалась вся старообрядческая культура с ее отличительными особенностями. Без преувеличения можно сказать, что основой старообрядческого мировоззрения и деятельности является богослужение.

Понимание своей жизни как служения (а в конечном итоге – Богослужения) вообще было характерно для сознания Средних веков: так жили и чувствовали не только на Святой Руси, но и в Европе, – пока она продолжала оставаться христианской. И для старообрядцев, ставших преданными хранителями ценностей Святой Руси, это понимание оказалось как нельзя более близким. Отсюда – особенно внимательное отношение к внешним формам богослужения как к необходимой составляющей веры в Живого Бога. «Богослужение – сотворчество Бога и верующего во Христа человека… Только посредством правильного, то есть православного богослужения возможно достижение единства Бога и народа. Богослужение определяет духовную преемственность поколений. Богослужение не заканчивается в церкви. Религиозным мироощущением освящается и быт христианина, в котором также присутствует богослужение. Только через сохраненное православное богослужение, только через правильное прославление Бога возможно не только удержание, но и созидание. Вот почему нужно было держаться за богослужение. Сохраняя богослужение, старообрядцы сохраняли Веру, сохраняли Святую Русь» 52 52 Бужинский В. В. О роли старообрядчества в истории России // Старообрядчество: История, культура, современность. Материалы VII Международной научно-практической конференции «Старообрядчество: история, культура, современность», посвященной 100-летию издания указа «Об укреплении начал веротерпимости» и 100-летию распечатания алтарей храмов Рогожского кладбища. 22—24 февраля 2005 года. Москва – Боровск М., 2005. Т II. С. 43. .