Татьяна Брыксина - Ипостаси: о них, о нас, обо мне

– Что же ты делаешь? Ведь у тебя иголки в ушах!

– Для того и иголки, чтобы никотин нейтрализовать! – уверенно отвечает. Анатолий.

Безоблачными свои отношения с Данильченко я бы не назвала. Мы часто ссорились, и он в сердцах говорил:

– Я с Васей дружу, а не с тобой!

Что ж, по большому счету так оно и было. В схему его представлений о семье я долго не вписывалась, не меня он видел в супружестве с другом – как, мол, это возможно, чтобы жена была на полголовы выше мужа?.. С годами эта его претензия ко мне сошла на нет, но появлялись другие. Да что теперь говорить об этом? Ведь именно Толя Данильченко больше всех помог нашей шутоломной семье: встретил с цветами и шампанским после ЗАГСа, дважды улучшил из писательского фонда жилищные условия, сблатовал купить дачу рядом с собой, трудоустраивал обоих, а позже и книжки издавал в своем коммерческом издательстве «Станица». В 1992–1993 годах буквально спас нас от нищеты, доверив за проценты реализацию в Тамбове чуть ли не фуры Понсона дю Террайля. На французских приключениях мы и выплыли, попутно обучаясь жизни в новых экономических условиях.

Однажды на день рождения Толя подарил мне халцедоновые бусы. Я их редко надеваю, а недавно они попались мне на глаза, и внезапной тоской захлестнуло сердце. Оказывается, мне очень не хватает его. И вспоминается в основном хорошее, за что хочется сказать Анатолию спасибо. Летом 1985 года я заканчивала учебу в Москве, а Данильченко, будучи ответственным секретарем писательской организации, уже держал для меня место в бюро пропаганды художественной литературы. Правда, этот период для меня и еще кое для кого оказался очень непростым. Макеевское семейное прошлое сошлось с настоящим под одной служебной крышей. Неизбежные встречи в узком коридоре напоминали порой лобовые атаки, в эпицентре которых находился сам Макеев. Данильченко из большого кабинета по селекторной связи вызывал нас на ковер и вел дознание: кто что кому сказал? Метод шоковой терапии ему казался самым действенным. Одному объявит благодарность, другому – выговор. Завтра наоборот. Один из выговоров мне был сформулирован так: «За непочтительное отношение к секретарю партийной организации». Я рыдала.

Дважды всем этим взъерошенным составом мы выезжали под руководством Анатолия Борисовича в длительные командировки в Дагестан и Саратов. Игнорируя психологическую несовместимость одних с другими, он заявлял:

– Учитесь жить вместе!

И мы учились. Что же делать? И научились в конце концов.

Когда у Толи случился инфаркт, некоторые из нас, не зная, что это уже вторично, скорее удивились, чем испугались. Это казалось нелогичным, невероятным. Такой благополучный, защищенный человек – и пожалуйста! Думали, гадали, искали причину… Все сходились к тому, что сердце друга не вынесло сумасшедших нагрузок на посту ответственного секретаря. Трудная это работа, нервная, вся в страстях и конфликтах. Позже, оказавшись в этом кресле, я полной мерой отведала чиновного пирога с творческой начинкой.

Собираясь навестить Анатолия в больнице, я все думала, чем бы его повеселить. И вспомнила, что в каком-то из чемоданов хранится у меня прикольная штука – женский сатиновый купальник 68-го размера – раздельный. Купила я его на тамбовском рынке озорства ради. Описать это невозможно – парашют и только! Достала, завернула…

Протягиваю Толе сверток и говорю:

– Я тут тебе бельишко принесла…

Данильченко хмурится и говорит с раздражением:

– У меня что, жены нету?

– Да ты разверни, хорошее бельишко… – отвечаю я.

Сюрприз удался на славу. Хохочущего Данильченко пришлось успокаивать и даже стыдить, мол, тебе нельзя так сильно волноваться! Позже узнала, что любоваться тамбовским откутюром приходила вся кардиология.

Потом был еще один инфаркт, и еще. Анатолий мужественно выкарабкивался, какое-то время жил без пагубных излишеств, но, чуть окрепнув, возвращался к прежнему стилю жизни.

На одно из новогодий в качестве юморного сувенира я слепила ему сигарету метровой длины с желтовато-бежевым фильтром и всеми нужными надписями. В образовавшуюся тубу засунула красивый настенный календарь и сопроводительные стихи с призывом накуриться в уходящем году, а Новый встретить безгрешным, аки младенец. Сувенирчик Толю потешил, но настоящая сигарета задымилась в его пальцах в первую же минуту наступившего года. Лида укоризненно махнула рукой.

– Уж если иголки не помогли – стихами его не прошибешь!

Стихи он и сам сочинял недурные. В Литературный институт поступал как поэт, учился в семинаре Евгения Долматовского, всю жизнь поддерживал с ним теплые отношения. Но всем поэтам кажется, что прозу писать круче, престижнее. Вот и Анатолий… Диплом он защищал уже прозаиком. В Волгограде его тоже знали как прозаика. Напомню названия главных его книг: «Люди живут семьями», «Один на один», «Метелица», «Счастливый», «Дед Кедрач», «Патина». Кроме того, неоднократно А. Данильченко печатал свои произведения в толстых журналах России. Но самая первая публикация (это была басня) состоялась в 1957 году в многотиражной газете Гомсельмаша – в Белоруссии, на родине писателя. Кстати, белорусские интонации всегда присутствовали в его речи. Мою фамилию он произносил «Бриксина», и я напрасно вдалбливала ему свое законное «ы» – «Бриксина», и все тут!

Как известно, характер, натура человека формируются в детстве. «Строительным материалом» становятся не только судьбоносные факты биографии (в конкретном случае: оккупация Белоруссии фашистской Германией, гибель отца на войне, лишения, скорбь матери, необходимость с пятнадцати лет зарабатывать кусок хлеба и многое другое), но и факты незначительные на первый взгляд. Так, поселок в Гомельской области, где родился Анатолий, назывался Гроза. В подсознание какого мальчишки не вопьется на всю жизнь столь характерное имя колыбельного уголка земли? Уверена, что в Толе Данильченко это было! Но матушка! Светлейший, нежнейший человек (мы ее звали просто тетя Нина)… Думаю, от нее Анатолию перешли сполохи света и щедрости, редкое трудолюбие и аккуратность, неизбывная поэтическая нотка в душе. Почему-то в последние годы жизни он все чаще возвращался к поэзии. Съездили дружеским составом в усадьбу князей Барятинских «Марьино» – Толя написал целый цикл стихотворений, единственный из нас. Задумал композитор Анатолий Климов издать очередной сборник песен на стихи волгоградских поэтов – Данильченко с азартом принялся писать песенные тексты. Сборник любовной лирики «Книга любви», изданный в 2000 году, справедливо предоставил и ему несколько страниц.